Подвойский

Степанов Николай Тихонович

После занятия Кедров отвел Николая в сторону.

— Молодец! Слушай, откуда у тебя такой багаж?

Николай засмеялся и сказал, что более четырех лет изучает марксизм и два года вел такой же кружок в Чернигове.

Цыганские глаза Кедрова радостно заблестели.

— Вот здорово! Я сегодня же расскажу о тебе нашим!

На следующий день Михаил, долго петляя по городу, вел Николая на конспиративную квартиру. Встретила их подтянутая и очень строгая женщина. Одета она была аскетически просто. Разделенные на прямой пробор волосы были гладко зачесаны назад и стянуты в тугой узел. Николай, взглянув на нее, сразу почувствовал себя как перед экзаменатором. Но

это было лишь в первый момент, пока он не услышал ее неожиданно мягкий голос. Она сразу стала хлопотать о чае, попутно расспрашивая Николая о родителях, об Украине, о том, что привело его в Демидовский юридический лицей. Николай незаметно освободился от скованности и стал подробно рассказывать о своей жизни в Чернигове. Лишь позже он узнал, что беседовала с ним опытная революционерка, агент «Искры» Ольга Афанасьевна Баренцева.

— ...Михаил сказал, что вам уже можно поручать самостоятельную пропагандистскую работу. Как относитесь к линии «Искры»? Вы с ней знакомы? Что думаете о рабочих?

— Первый номер еще в Чернигове успел изучить. Я — за «Искру». И работу с рабочими вести готов, только вот... — Николай с сожалением вздохнул, — в Чернигове с рабочими заниматься мне не приходилось. Так что я пока представляю себе их чисто теоретически — как класс. Этого мало. Надо бы посмотреть, как работают, как живут...

— Это существенно. — Ольга Афанасьевна задумалась. — Беда небольшая. Ярославль — не Чернигов. Тут рабочих тысяч пятнадцать. А через год, может, будет все двадцать — фабрики растут как грибы...

О. А. Варенцова на мгновение замолчала.

— ...Посмотреть же своими глазами на жизнь и труд рабочих мы вам поможем. А пока... — Ольга Афанасьевна взглянула на нетерпеливо заерзавшего на стуле Кедрова, — ...пока поручим вам работу в знакомой среде. Вот Миша один у нас в лицее остался. Работайте вместе с ним. В лицее больше семи сотен студентов. Одного кружка там мало. Разворачивайте работу. Не ограничивайтесь одним лицеем, выходите на учащуюся молодежь города.

Распрощались очень тепло. Михаил Кедров и Николай Подвойский были рады такому повороту событий. Николай еще во время разговора понял, что Михаил заранее просил его себе в помощники. Ольга Афанасьевна смотрела далеко вперед. Фактически она поставила задачу, чтобы лицейские социал-демократы организовали и повели за собой учащуюся молодежь города.

«Коммуна» Николая Подвойского дышала на ладан — содержать семикомнатную квартиру было не под силу. Волновало Николая и то, что в «коммуне» он был весь на виду, а это его теперь не устраивало — предстоящая нелегальная работа требовала осторожности. Кедров предложил Николаю снять квартиру и поселиться вместе.

— Только искать я буду сам, — добавил он и хитровато подмигнул Подвойскому.

Вскоре он подыскал на Власьевской улице небольшую, очень чистую квартиру, или пансион, как назвала ее хозяйка. Николай распустил свою «коммуну», собрал вещи и пришел на Власьевскую. Едва войдя в комнату, он остановился от удивления: у стены стоял рояль.

— А это нам зачем? За него небось как за квартиру платить надо?! — спросил он Кедрова.

Михаил пожал плечами, обошел кругом инструмент, с любопытством рассматривая его со всех сторон, и с простецким видом сказал:

— Это же рояль!

Он неумело подергал крышку, открыл ее, но потом вдруг ударил по клавишам и сыграл такую сложную пьесу, что остолбеневший Николай только и смог вымолвить:

— Вот это да!

Кедров расхохотался, довольный розыгрышем.

— Рояль поможет нам жить и работать! Тем более что у тебя скрипка. Репертуар у нас

разный, но сыграемся.

За вечерним чаепитием Николай рассказал, как всегда с юмором, несколько эпизодов из своей семинарской жизни, а потом вдруг попросил:

— Миша, ты мою «поповскую» биографию уже знаешь. Расскажи о себе. Нам ведь теперь, как говорится, бок о бок существовать.

— Да, конечно, — с готовностью согласился Кедров, немного помолчал, а потом продолжил: — У меня была несколько другая жизнь. Я из старинного дворянского рода. Рассказывают, что прадед мой влюбился в красавицу цыганку из хора. Выкрал ее и, несмотря на скандал в обществе, женился на ней. С тех пор у всех Кедровых волосы цвета воронова крыла, цыганообразная наружность и склонность к музыке. У меня, кстати, брат скрипач...

Николай узнал, что отец Кедрова — богатый московский домовладелец и щедрый меценат. Михаил имел прекрасных домашних учителей. Гимназию окончил с золотой медалью. В совершенстве знает немецкий и французский языки. После гимназии поступил в консерваторию. Ему прочили блестящее будущее пианиста.

— ...Но перед выпускными экзаменами я был арестован за участие в революционных событиях. Меня исключили из консерватории и выслали из Москвы в Ярославль, — рассказывал Михаил. — Здесь поступил в лицей и сразу включился в работу социал-демократического кружка Александра Митрофановича Стопани. Замечательный человек! Сейчас его здесь нет. Но нам с ним еще придется поработать.

Они просидели и проговорили до полуночи...

Так в 1901 году зародилась дружба между Николаем Ильичом Подвойским и Михаилом Сергеевичем Кедровым. Она продолжалась почти сорок лет. Оба друга до конца прошли по избранному в юности пути. М. С. Кедрову царские власти не дали закончить юридический лицей. Скрываясь от преследований, он уехал в эмиграцию, закончил в Швейцарии университет и получил диплом врача. Затем вернулся в Россию и был в самом пекле Октябрьской революции и гражданской войны. Ему довелось командовать фронтом, возглавлять Особый отдел ВЧК, работать на многих других участках, куда его посылала партия. Несмотря на трудности, связанные с особенностями жизни профессионального революционера, он никогда не бросал музыку. В Швейцарии в редкие дни отдыха В. И. Ленин специально приезжал к М. С. Кедрову, чтобы послушать в его исполнении свои любимые музыкальные произведения...

Николай и Михаил с жаром взялись за пропагандистскую работу в лицее. Николай Подвойский без устали сновал по этажам и аудиториям, легко знакомился, входил в доверительный контакт, а потом подолгу беседовал с теми, кто вызывал его доверие. Лицейский кружок стал быстро расти. Занятия теперь шли в нескольких группах, вели их Михаил Кедров и Николай Подвойский. Иногда удавалось обмануть бдительность вахтеров и провести на занятия кого-нибудь из опытных пропагандистов Ярославской группы «Северного рабочего союза».

Спустя некоторое время Михаила Кедрова приняли в ряды членов РСДРП. Ему все чаще стали давать задания, связанные с фабриками, железной дорогой, поезд-нами в другие города. Работа в лицее постепенно целиком легла на плечи Николая. Он подобрал себе хороших помощников — студентов Зезюлинского и Чистосердова. Через кружковцев и их знакомых Николай вышел на связь с гимназиями, реальными училищами, другими учебными заведениями города. Оказалось, что в некоторых из них уже есть социал-демократические кружки. Их руководители с радостью приняли «шефство» лицеистов. Николай договорился с ними, что по сложным темам занятия будут вести более подготовленные по общественным вопросам студенты лицея.