Подьячий Разбойного приказа
Шрифт:
Парень явно нарывался на неприятности. И они к нему пришли.
Не знаю, чего он ожидал. Может, и вправду думал, что я развернусь, запрыгну на лошадь и уеду?
Ну, он почти не ошибся. Я развернулся.
Для того чтобы с разворота впечатать ему кулак в нос.
Понеслась!
Сабля только у схватившегося за лицо наглого держальника.
Локтем в лицо того, что стоял сзади — настолько пах чесноком, что не промахнешься с закрытыми глазами.
Держальник убирает руки от окровавленного лица, набирает воздуха в грудь —
Я разворачиваюсь к тому, что сзади, несколькими быстрыми ударами выбивают из него дух, после чего вбиваю в лоб печать. Лежи и не скучай.
Наглый и Задний только начали заваливаться на землю — приказная печать это вам не игрушка, амулет, на несколько часов парализует любого — возницы, их двое, спрыгивают с телег, еще трое, те, что несли тело дьяка, бросаются ко мне…
Быстрое Слово!
…и они как будто попадают в вязкую патоку, движения становятся медленными и тягучими. На самом деле — это я на несколько секунд, на большее моей силы не хватает, ускорился. Не Флеш, конечно, но в драке подспорье незаменимое.
Раз! Два! Три!
На трех лбах вспыхивают на мгновенье печати, накладывая Тихое Слово и на них. Из разжавшихся пальцев медленно летят наземь ножи и дубинки.
Я двигаюсь к возницам…
…и Быстрое Слово кончается. На меня как будто падает огромный мешок с ватой, даже ноги подкашиваются. Противная слабость в мышцах, всегда так. Я схватился за борт телеги. Ладно, возницы в драку не полезут…
Ты смотри, а!
Один и вправду поднял ладони, мол, сдаюсь. А вот второй…
Возница щелкнул пальцами и в меня полетели черные искры. Что-то вроде Глухого Слова, которым успокаивают буйную скотину — может, мне обидеться, как вы думаете? — только, кажется, более убойное.
Кажется — потому что на себе я эту дрянь не испытывал. Стрелец Данила учил меня на совесть — как выберусь из этой передряги, поставлю ему ендову с медовухой — поэтому, еще только увидев готовящийся щелчок пальцев, я уже падал на землю. Любой жест в драке может означать любое Слово — ну как, любое, Нежное или Ласковое точно не вариант — поэтому лучше быстро сдвинуться с того места, на котором ты находишься.
Вот так, как я и сделал.
И вот так!
Перекатившись по земле — туда, где я только что лежал, впились искры — я вскочил на ноги, и бросил в лицо разошедшемуся вознице… ну, то, что валялось на деревянной мостовой. Ездят здесь на лошадях, а Чистое Слово не всегда накладывают, ну и дворники, понятное дело, не успевают.
Возница брезгливо стер с лица остатки яблок — нет, не тех, что на деревьях растут — отдернул голову от моего кулака. А больше ничего и не успел — следом прилетела печать.
Шесть. А было… Семь?
— Я сдаюсь, сдаюсь, подьячий!
А, ну да. Семь.
— Сдаешься?
— Да!
— Сотрудничать со следствием обещаешь?
— Да! — навряд ли возница вообще понял, что я спросил. На его глазах только что рухнула картина мира — людей его хозяина отметелили посреди улицы.
— Ну тогда грузи.
— Что… грузить?
— Приятелей своих в телеги грузи. В Разбойный Приказ поедем. Вы ж туда собирались? Ну вот, считай — собрались. Шевелись, плотва!
Ах, да — нужно еще в дом успеть заскочить. Типа для того, чтобы убедиться, что там эта веселая компашка ничего не натворила.
Глава 15
Кто
Почти рухнувшая ситуация оказалась спасена буквально в один момент: следы моей ауры в доме Анфисы теперь надежно затерты свежаком, а князь Дашков получает в свои руки тело вора с клеймом Морозовых и повязанных людей тех же самых Морозовых, что дает ему железобетонно выгодную позицию в противостоянии боярских родов… в котором надежно забудется один маленький подьячий. Это уж не говоря о том, что дьяк Алексей будет похоронен по-человечески, а не закопан где-нибудь в лесу под… кхм… кривой березой или спущен в Москву-реку с камнем на шее и вспоротым животом. Да, простите за неаппетитную подробность — в Москве любой знает, что если хочешь утопить тело, то выпусти ему кишки, иначе они раздуются и утопленник всплывет.
Кто крут? Я крут!
Нет, правда — в одиночку скрутить семерых! Для опытного подьячего — плевое дело, а для меня — достижение. Раньше больше чем с тремя справиться не удавалось. А когда наткнулся на Антошку-Ржавого с четырьмя дружками — пришлось убегать… У него тоже было Быстрое Слово, пусть и свое.
Да, надо признать, что особого подвига в том, чтобы задержать людей боярина Морозова, все же нет. Пожалуй, с любым местным уголовником (кстати, их и здесь называют уголовниками, мол, прячутся за углом справиться было бы сложнее. Уголовник — он как голодный волк, за себя и свою жизнь загрызет любого и биться будет до последнего. А эти… Продолжая сравнение — избалованные домашние псы, которые не привыкли к тому, что можно получить сдачи и, сталкиваясь с отпором — просто теряются. Ну и плюс — это были не бойцы, а так… Грузчики, которых отправили привезти тела.
Но это я знаю, вот вы знаете. А все остальные будут знать только то, что я «семерых одним ударом».
Кто крут? Я крут!
Кто дурак? Я дурак…
Когда прошла эйфория от одержанной победы и в крови перестал бурлить адреналин, когда я получил свои пять минут славы — каждый в Приказе считал своим долго пожать мне руку, хлопнуть по плечу, обнять, или хотя бы с одобрением кивнуть — когда мой мозг вернул себе способность рассуждать здраво… Я понял, какого дурака свалял.
Боярин Морозов потерял часть своих людей, лишился возможности спрятать свое фигуральное грязное белье в лице мертвого вора Заморского, а также возможно продолжить идти по следу пропавшего венца, был пойман за руку в неприглядной попытке спрятать тело приказного дьяка и влегкую может быть обвинен в его смерти… Князь Дашков сотоварищи — я знаю только Телятевского, но это только потому, что не слежу за тем, кто из бояр в чью коалицию входит — наоборот, получил возможность шантажа, рычаг влияния на Морозова с его коалицией, плюс заслужил плюс в репутацию среди сотрудников Разбойного Приказа, вернув тело погибшего товарища…
Дашков получает одни плюсы. А что получает один подьячий?
Одобрительный кивок, минуту славы — и статус врага Морозовых. Вытянув свой хвост из проблемы с венцом, я радостно запихнул этот же хвост в другую мясорубку, не просто встряв в разборки бояр, но и недвусмысленно выбрав сторону. Нет, как подьячий Разбойного Приказа я для всех и так был человеком Дашкова, но… как бы это сказать… его человеком по должности. А теперь все, кому это интересно — будут считать меня его убежденным сторонником, то есть, если раньше для морозовских людей я был потенциальным противником, тем, с кем лучше не общаться, то сейчас я для них — мишень.