Подземелье мертвецов. Дилогия
Шрифт:
Он выстрелил из дисраптера, сметая кучу спутанных веток, которые, кажется, преградили тропу. Наконец встретилось что-то твердое и настоящее, на что он мог резким действием выплеснуть свой страх. Капитан посмотрел на Корби и Линдхольма, пробивавшихся рядом. Линдхольм улыбался с отсутствующим видом, его клинок блеснул, обрубая тянущееся к группе черное щупальце. Корби работал мечом медленнее и не так уверенно, но с яростной, упорной неуступчивостью, отпугивающей лес. Хантер отвел взгляд, испытывая отвращение к себе из-за того, что не мог преодолеть ужас — слепой, тупой и почти подавивший его.
«Если есть какая-то надежда на то, что группа выживет, — с горечью подумал
Казалось, пройдет вечность, пока они вырвутся из леса, но сумрак вдруг отступил перед резким, слепящим светом, а воздух снова стал чистым и свежим. Группа вышла из-под деревьев, шатаясь от пережитого, но сохраняя тем не менее подобие боевого порядка и не отводя от леса стволов. Ветви тянулись за ней узловатыми пальцами, медленно раскачивались, но, видимо, не могли выйти за пределы владений растительности.
Хантер медленно опустил пистолет и выключил силовой щит, остальные по очереди последовали его примеру.
– Экстрасенс, похоже, вы были правы, — спокойно отметила разведчица. — Лес — живой и боится нас.
– А запах, будто уже год, как он умер, — добавил Корби.
Он тщательно соскребал с формы пятнавшие ее черные потеки, вполне довольный тем, что его голос остался ровным и безразличным.
Группа как могла отчистилась, стирая оставленные лесом пометки. Одежду и кожу покрывала плотная липкая слизь. Казалось, она шевелится и живет своей жизнью, омерзительно теплая на ощупь. Люди поворачивались, подставляя соседу плечи и спину.
– Ничего удивительного, что в лесу нет ни птиц, ни зверья, — наконец произнес Хантер. — Должно быть, лес их всех съел. Эта чертова штуковина отлично замаскирована. Пока не попадешь в самую середину, никакой опасности не видно. — Он обратился к де Шанс: — Экстрасенс, а сейчас что вы ощущаете?
Де Шанс нахмурилась:
– Ничего определенного. Голод. Ярость. Боль. И что-то еще, что я не могу распознать. Если это чувства, то у человека нет ничего подобного.
– Капитан, что же мы будем делать? — Голос Уильямса был вежлив, но настойчив. — Через лес мы двигаться не можем, а если обходить, то маршрут удлинится на несколько миль.
– Значит, прогулка немного затянется, — ответил Хантер. — Физические нагрузки нам всем только на пользу.
Он прилагал все силы, чтобы выглядеть беззаботным и расслабленным. Теперь стало очевидно, ночь придется провести под открытым небом. Капитан раньше хотел этого избежать, но сейчас не видел смысла без необходимости тревожить команду. Они окажутся в относительной безопасности, когда примут необходимые меры.
Кристел задумчиво смотрела на лес. На краю его деревья вернулись к своему обычному виду, но дальше виднелась только бурлящая тьма.
– Капитан, думаю, нам повезло. Если бы лес реагировал быстрее, он мог бы нас всех убить.
– Оно спало, — сказала де Шанс. — Оно долго спало. Мы его разбудили.
Хантер внимательно посмотрел на экстрасенса. Та говорила медленно и невнятно, глаза затуманились и расплылись.
Группа неуверенно переглядывалась. Линдхольм осторожно коснулся ее руки, но ответа не последовало. Хантер сделал жест, чтобы морской пехотинец не трогал экстрасенса, и сам шагнул к де Шанс.
– Оно долго спало, — повторила экстрасенс. — Ему снились сны. Иногда шевелилось, когда в этом мире что-то происходило. Оно все спало…
– Что — оно, Меган? — мягко спросил Хантер.
– Все.
Глаза вдруг прояснились, и она изумленно покачала головой:
– Капитан, я… Не знаю, что я тут нащупала. Я стучалась во что-то громадное,
– Чужое, — уточнила разведчица Кристел.
– Да, — почти против воли согласилась де Шанс. — Капитан, прошу меня извинить, но точнее сказать не могу. Ничего похожего я раньше не ощущала. Сейчас я не сама вошла в транс, что-то вызвало меня. Что-то чудовищное…
Омерзение, которое слышалось в ее голосе, заставило группу на мгновение умолкнуть. Хантер первым пришел в себя.
– Хорошо, — отрезал он. — Молчите. Если это что-то, что бы оно ни было, снова попытается выйти с вами на контакт, немедленно сообщите мне.
Он отошел от экстрасенса и хмуро посмотрел на лес. Если что-то оттуда наблюдало за ними, то, может быть, лучше сделать из себя цель поменьше… Или две цели.
Хантер встал к лесу спиной и обратился к группе:
– Команда делится на два отряда. Разведчица, доктор Уильямс и я попытаемся обойти лес с запада. Остальные пойдут по восточному маршруту. Двигаться без промедления и без шума, ни во что не встревать. Два небольших отряда труднее засечь, чем всех нас вместе, но только пока мы не привлекаем к себе внимания. Оба маршрута на компьютерной карте практически одной протяженности, но местность разная. Могут возникнуть препятствия. Отряд, который первым выйдет к городу, ждет остальных. Это приказ. Де Шанс, вы старшая в своем отряде. И помните все: цель нашей маленькой экскурсии — сбор данных, а не неоправданный риск. У меня все. Группа, вперед!
Морские пехотинцы молча кивнули и отправились с Меган де Шанс к востоку. Хантер посмотрел, как уходит экстрасенс, и нахмурил брови. Относительно Линдхольма и Корби он сомнений не испытывал: эти двое за себя всегда ответят. Но экстрасенс… Его озадачил последний транс. Она показалась капитану странной… Какой-то неуправляемой, словно контакт был сильнее, чем она.
Хантер медленно выдохнул. Вся печаль с экстрасенсами в том, что они, черт побери, не от мира сего — даже в своем нормальном состоянии, — и никогда нельзя с уверенностью сказать, в порядке они или нет.
«Оно спало. Мы его разбудили».
Разбудили что?
Хантер помрачнел. Невозможно работать, чересчур много вопросов и слишком мало ответов. Остается шанс тем не менее, что город все изменит. Так или иначе. Капитан коротким кивком пригласил в путь доктора и разведчицу и двинулся на запад, оставляя лес позади. Уильямс и Кристел молча последовали за ним.
Лес позади перетекал из одной формы в другую и искал в памяти давно ушедших времен то обличье, в котором надлежит остаться.
Они молча шли добрых полчаса. Лес постепенно начал возвращаться к неподвижности, по краю деревья сделались твердыми и прочными. Грязно-желтые листья свисали с могучих ветвей цвета вороненой стали, а бугристые стволы были толсты и мощны. Но в глубине темнота еще бурлила и ворочалась. Появлялись и исчезали неясные силуэты; те же немногие, которые Хантер мог хоть как-то определить, непонятным образом тревожили, словно зависли на грани понимания, не переходя ее. Руку свербило от желания вытащить пистолет из кобуры. Лес оскорблял капитана. Хотелось выжечь его под корень, очистить огнем, покарать: он изображает из себя совсем не то, что существует в действительности. В чужом мире, где все выглядит и чувствуется иначе, есть постоянное искушение увидеть знакомое в вещах, которые лишь едва напоминают прежние образы. Лес казался совершенно обычным. Даже уютным. Хантер ужасно хотел найти хоть одно место в новом мире, где мог бы чувствовать себя легко и свободно, в полной безопасности. Сейчас ему в этом отказывали. Лес предал капитана, потому что лес — чужой.