Подземелье
Шрифт:
Наконец-то в его жизни появилось что-то приятное, думал Зур”дах. Что-то изменилось к лучшему. Он теперь не один.
Глава 41
Зур”даху теперь было что рассказать Кайре, и он рассказывал. Даже немного преувеличивал опасности, которые пришлось преодолеть во время Испытания. Хотя и те, что случились на самом деле, были более чем на грани жизни и смерти. Вот только в пересказе пережитое звучало не так страшно и опасно, как было на самом деле.
Почти сразу же Кайра перезнакомилась со
Но больше всего он хотел нарисовать маму.
И несколько дней собирался с силами, чтобы это сделать. Вот так сразу начать он не мог. Каждое воспоминание о ней сопровождалось пронзительной болью в сердце, которое тут же начинало биться неровно, громко, гулко. И слезы…сдержать слезы он пока не мог, как ни стискивал зубы или кулаки — это не помогало.
Некоторое время он пытался привыкнуть к этому, потому что именно попытка вспомнить лицо вызывала наибольшую боль, обычные воспоминания такими болезненными не были.
И…что было не менее важно — он не хотел чтобы кто-либо видел как он ее рисует. А значит, нужно умудрится выгадать момент, когда поблизости нет ни Драмара, ни остальных детей. Первые попытки он предпринял через несколько дней, сразу после того, как собрался с силами.
Изобразить маму так, как он помнил, было сложно. Потому что она вообще не вспоминалась одним только лицом, - она помнилась целиком: улыбкой, слезами, раздраженностью, криком, лаской — всем вместе. Да и он вдруг понял, что никогда специально и пристально не всматривался в ее лицо. И теперь вспомнить, как именно оно выглядело, как выглядели губы, глаза, щеки по отдельности — стало невероятно сложно. Любые детали смазывались и перед внутренним взором вставало лицо мамы, которое он тем не менее, не мог рассмотреть.
Я же не мог забыть ее лицо!
От злости он не раз колотил кулаками пол. Зур”дах никак не мог понять, почему не может вспомнить лицо матери так, чтобы нарисовать его. Несколько десяток попыток, и все неудачи.
Только еще через день, когда он подуспокоился и находился в необычном, отрешенном состоянии, получилось ровно то, что нужно. Линии выходили из под рук легко, и в том, что получалось, гоблиненок наконец узнал знакомые и родные черты матери. И вот когда эти черты всколыхнули память, мозг уже сам подкинул все остальное, все те мелкие детали лица, тени, полутени, которые до того отказывался вспоминать.
В какой-то момент он перестал добавлять что-либо на рисунок, боясь испортить то, что уже получилось.
Поднявшись с пола, он наконец взглянул на рисунок с высоты. Похоже…очень похоже. Он улыбнулся.
Если б сам Зур”дах не знал, что это его мама, то просто сказал бы, что на полу изображена невероятно красивая гоблинская женщина.
— Кто это? — пропищала выглянувшая из-за его спины Кая.
Гоблиненок
Маленькая Кая везде и всегда пробиралась незаметно и тихо, как паук. Он не сразу ответил. Увидев что это всего лишь Кая, он на некоторое время вернулся мыслями к рисунку, отыскивая в нем неточности.
Чуть запоздало, он ей ответил:
— Это мама.
Кая промычала что-то в ответ.
— А где она? — спросила она затем.
У Зур”даха словно ком в горле застрял. Произнести, что мама умерла мешало что-то невидимое, незримое, что-то, сидящее внутри.
— Она…
— Умерла. — сказал, как отрезал, вернувшийся Драмар.
Зур”дах резко повернулся, как от неожиданного удара. Он не заметил старика, тот подошел, как обычно, бесшумно.
Кая ойкнула, и больше ничего не спрашивала, только молча и тихо рассматривала рисунок.
Теперь, сумев по памяти изобразить маму, Зур”дах думал что нужно бы чем-то покрыть рисунок, чтобы он сохранился.
Большинство из его рисунков, так или иначе расплывались, стирались, размазывались, потому что тут постоянно ходили дети, взрослые, и своими ногами уничтожали нарисованное, пусть и невольно.
Этот же рисунок был для него особенным, и гоблиненок не знал, сможет ли его повторить второй раз. Не хотелось его потерять как остальные.
Надо спросить у Драмара. Он должен знать.
Спустившись вниз, в пещерку, он спросил об этом растянувшегося на циновке старика. Существует ли метод сохранить изображенное на камне.
— Покрыть чем-то камень? — переспросил тот, и задумался на минуту, — Пожалуй есть. Можно кое-что попробовать. Существуют смеси которые наносят на кожу чтобы она покрылась прочной коркой. Может тут подойдет.
В тот же день гоблиненок выпросил такую смесь у Драмара, и тому пришлось куда-то уйти на час-другой, чтобы ее добыть. Зато, покрыв ею рисунок, Зур”дах больше не переживал о том, что ее кто-то случайно или намеренно сотрет.
В течении этого короткого времени кое-что изменилось.
Теперь у Зур”даха появилась компания детей-сверстников, с которыми часть времени он теперь и проводил, конечно же после того, как отзанимался с Драмаром, и после рисования. Дети продолжали показывать неизвестные ему места. И в этот раз пришел черед Пастбища.
О существовании этого места, раньше он даже и не догадывался.
— Пошли, — тянул его в сторону Кракх, — Придется немного поработать, зато получишь вкуснейший кусок слизня. — радостно продолжал болтать тот.
От слова слизень у Зур”дах пошел неконтролируемый рвотный рефлекс. После тех кормежек жуками, слышать без содрогания любое предложение о еде от детей-изгоев он не мог.
Сегодня гоблиненок вовсе не хотел куда-либо идти, хотел просто сидеть и рисовать. Остальные дети тоже подталкивали его вперед, так что он сдался. Отказать четверым детям он не мог.
Изгои повели его к тоннелю, одному из тех редких, которые никем не охранялись. Никакой стражи не было.
— А почему его не охраняют? — удивленно спросил он.