Подземелья Аркаима
Шрифт:
– Сам не знаю! У меня действие получается автоматически, стоит только захотеть. Ну, это как… взять пирожное с тарелки! – Я протянул руку и взял одно из пирожных.
– Захотел взять: рука протянулась и взяла. Захотел откусить от него кусочек: рука поднесла пирожное ко рту. – Я отхватил треть пирожного и закрыл глаза от наслаждения: пирожные были моей слабостью, хотя есть их я стал редко.
– Понятно, что ничего не понятно! – Вздохнул мой наставник, которого я про себя называл боевым магом. Спрашивать, почему ты левитировал, не имеет смысла. – Подвел итог Герман.
– Можно предположить, что вращающиеся вокруг тебя энергетические спирали аннулировали гравитацию, если добавить к этому еще эффект электромагнитного поля.
Покончив с пирожным и запив его чаем, я спросил:
– Как же океан невидимой для нас
Герман усмехнулся.
– Хороший вопрос! Но сначала я расскажу тебе об одном интересном эксперименте физиков с элементарными частицами мироздания, а выводы сделай сам. Экспериментаторы решили посмотреть, как поведет себя электрон, который обладает свойствами, как материальной частицы, так и полевыми – в эксперименте. Электрон, как и фотон, может существовать в виде 'размазанной' в пространстве волны или в виде вполне материального объекта – частицы. Сначала электроны разогнали и бомбардировали ими плоскость, пропуская по одному через щель. На плоскости проявился след в виде одной полосы. Но когда электроны стали пропускать через две параллельные щели, то на плоскости вместо двух полос, проявилась целая 'стена' из полос разной интенсивности. Электрон в данном случае повел себя как волна, наподобие волны жидкости, которая протекая через две вертикальные щели, образует сферические структуры, так называемые когерентные – сцепляющиеся, пересекающиеся – волны, накладывающиеся друг на друга, разность фаз которых постоянна. В результате чего в жидкости, а в нашем случае – в плазме, происходит интерференция волн. То есть, в зависимости от наложения фаз в разных точках пространства происходит усиление или ослабление взаимодействующих между собой волн. При соприкосновении их с плоскостью это вылилось в рисунок из множества светлых и темных полос различной толщины. В третьем эксперименте перед плоскостью поставили камеру, чтобы посмотреть, что происходит с частицей. – Герман многозначительно замолчал, затем продолжил.
– И вот тут-то самое интересное. После установки камеры электроны после прохождения через щели повели себя как обычные частицы, как маленькие мячики, например. На плоскости 'отпечатались' всего две вертикальных полосы.
Я усиленно пытался понять сказанное и чувствовал, что мозги у меня начинают закипать. Наконец я выдавил:
– Ну, и… почему они вели себя по-разному? Они, что умные? Скажешь еще, электроны обладают разумом?
– Насчет 'электроньего' разума не знаю, а вот то, что экспериментатор, фокусируя 'луч' внимания своего сознания на определенной точке пространства, изменяет его квантовое состояние, это – да!
Я обдумал сказанное:
– Выходит, что мыслящее существо, концентрируя свое внимание на каком-то участке пространства, в котором плещется, фигурально выражаясь, океан энергии, кристаллизует его и превращает в материю!? Но это невозможно! – Растерянно воскликнул я.
– Против фактов не попрешь! – философски ответил Герман.
– Ну, ладно, ты пока переваривай информацию, а я пошел, у меня дела. Как-нибудь еще пообщаемся на эту тему. И он, посмеиваясь, удалился, явно довольный собой, оставив меня в состоянии ступора.
Спать расхотелось. Я сел в позу Будды и стал размышлять. У Германа была странная методика обучения: он подбрасывал необычную идею, над которой тебе потом приходилось ломать голову, а он, иронически улыбаясь, наблюдал за твоими титаническими усилиями переварить ее. Я решил начать эксперимент по материализации чего-нибудь небольшого из 'пустоты': пусть для начала это будет необычный цветок размером с 'анютины глазки', который я подарю Галине. Неделю назад было 'Восьмое Марта' – праздник, но меня не отпустили в 'увольнительную', пришлось отцу дарить Галине цветы от моего имени. Вот бы ее удивить, преподнеся цветок неземного мира! С чего же начать? Может с поляны, где растут цветы?
Я погасил свет, сел около дивана и, сосредоточившись, вошел в 'измененное состояние сознания', так его называют ученые. Окружающая обстановка исчезла, я растворился среди темного пространства. Представил темно-зеленую поляну с травинками размером с иголку ежика, на которой росли пучки оранжевых папоротников и небольшие ярко-голубые цветы, похожие на звезды. Фантазировать, так фантазировать! Ничего не изменилось. Я продолжил погружение в темный колодец своего 'Я', мысли пропали, я растекался амебой, заполняя собой все
Медитация
Я стоял около дерева, чей красно-коричневый ствол был прямым и ровным, словно свеча. Крона начиналась метрах в двух над головой. Узкие светло-фиолетовые с серебристым отливом листья колыхались и шелестели под порывами легкого ветерка. Я недоуменно огляделся. Одинокое дерево, рядом с которым я очутился, находилось на вершине высокой горы с плоской вершиной, покрытой пожухлой травой ржавого цвета, среди которой росли фиолетовые тюльпаны. Ветер катал по ней сухие колючие шары перекати-поля. Это сон, догадался я! Вдалеке, посреди плато возвышалось белое здание необычной архитектуры: оно имело форму короткого карандаша-многогранника, поставленного на попа. С обеих сторон от него расположились одинаковые скульптуры: воин, стоящий в колеснице, в одной руке держал копье, а другой сдерживал вставшего на дыбы коня. Так как кроме здания здесь ничего не было, я решил рассмотреть его поближе.
Монумент. Сновидение
Скульптуры вблизи оказались огромными. Сделанные из темно-красного гранита, они произвели на меня жутковатое впечатление. Не хотел бы я в реальности встретиться с этим грозным воином с узкими раскосыми глазами и свирепым выражением лица. Да и кони были под стать воинам: с узкими драконьими мордами, покрытые крупной треугольной чешуей.
В одной из сторон 'многогранника' я обнаружил высокую двустворчатую дверь их бронзы, сплошь покрытую выпуклыми переплетающимися между собой иероглифами. Дверь была закрыта. Ни ключа, ни скважины для него на створках, я не обнаружил. Обойдя еще раз по периметру странное матовое здание без окон и швов на фасаде, я подошел к краю обрыва. Внизу тянулась бежево-кофейная полоска песчаного берега, а за ней до самого горизонта расстилалось серебряное зеркало воды. Я посмотрел на небо, оно было затянуто серой дымкой облаков. Высота отвесной скалы – метров двадцать: ни лестницы, ни вырубленных ступенек, ведущих вниз, не было. С другой стороны плато внизу валялись крупные валуны, метрах в трехстах дальше начинались скалы – полукругом амфитеатра охватывающие пляж. Я вернулся назад, сел у обрыва и стал смотреть на море. Время шло, а вокруг ничего не менялось. Вдруг на горизонте появилась сверкающая точка. Разгораясь, она превратилась в огненную птицу с оперением из языков пламени. Зрелище было завораживающее: на фоне серого неба машущая крыльями большая птица, похожая на приближающийся огненный болид. Я уже различал ее ярко-голубые глаза, устремленные на меня. И вот уже она с распростертыми крыльями планирует сверху на плато. Феникс! Я вспомнил ее имя – это огненный Феникс, символ нашей бессмертной Души.
Феникс
Я сидел на полу, облокотившись на диван, подложив руки вместо подушки под голову. В комнате было тихо и темно. Такая тишина может быть только здесь, под землей. На поверхности с улицы всегда доносится какой-нибудь шум. Сколько же я проспал? Часы ункома показывали два часа ночи. Я посидел еще пару минут, вспоминая свой сон, затем разделся и лег спать.
Второй день вынужденного отпуска мне не пришлось проводить в одиночестве. Утром пришел отец: мне разрешили отправиться с ним домой. Вернуться надо было к завтраку следующего дня.
Я подарил Галине огромный букет белых лилий. До обеда мы с ней гуляли по берегу Иссык-Куля. Была середина марта, ранняя весна, но высокогорное солнце уже чувствительно припекало. Расположившись на нагретом валуне, мы говорили о нашем будущем. Я рассказал ей, что левитировал во время медитации, но как это у меня получилось, я и сам не знаю. Сообщил, что осенью на несколько месяцев уеду на учение. Галина сказала, что это может и к лучшему, так как в начале первого учебного года в университете ей будет некогда, придется много заниматься. Обедали у меня дома, мать как всегда, напекла пирогов. За столом собралось непривычно много народа: на праздники на десять дней приехали в гости Эрик с Викой, пришли и родители Галины. Я смотрел на всех и думал, что наша семья скоро станет по-настоящему большой: Эрик с Викой летом собирались пожениться. Мы с Галиной о свадьбе пока не разговаривали, но дело тоже шло к этому. Правда, придется еще год подождать, пока мы станем совершеннолетними.