Подземелья Лубянки
Шрифт:
В действительности ничего подобного не было и близко. При всех потугах автора максимально показать себя с героической стороны, особо похвастаться ему нечем. На счету Макарова всего лишь пара незначительных «подвигов». Он, скажем, оговаривает перед командующим начальника конвоя князя Мурата, садиста и палача, и генерал в сердцах отправляет того в окопы, где Мурат и погибает. («В тот день, – пишет Макаров, – я поздравил себя с новым успехом».) И освобождает из плена группу арестованных офицеров-дезертиров, выпуская их на свободу.
Связи с Центром у него нет, а без связи он
Летом 1919-го Макаров едет в Севастополь и находит своего брата Владимира, секретаря подпольного горкома партии. Павел устраивает брата в ординарцы к командующему, выдав его за унтер-офицера. Но и это не приносит особой пользы: у Владимира тоже нет связи с Киевом. Единственное, что делают они – копируют секретные штабные сводки, и на основе их готовят и распространяют по городу листовки.
Так продолжается полгода. В январе 1920-го морская контрразведка арестовывает Владимира Макарова. Через день, прямо в кабинете командующего, берут и самого адъютанта, однако ему удается бежать из тюрьмы…
Такова подлинная история прототипа Павла Кольцова. Впрочем, подлинная ли? В этой и без того весьма скромной истории хватает и преувеличений и фантазии (а чего еще ждать от авантюриста-мистификатора, если он умудрялся водить за нос даже белых генералов). Конечно, преувеличений этих могло быть и больше, но не стоит забывать: воспоминания «адъютанта» увидели свет в 1929-м, когда описываемые в ней события были еще слишком свежи. Потяни Макаров еще хотя бы лет десять, большинство свидетелей – тех, кто мог бы поймать его на вранье – никакой опасности бы уже не представляло. Но, видимо, он слишком торопился. Надо было скорее заявить о своих заслугах перед революцией.
Только заслуги эти его не спасли. В январе 1937-го Павел Макаров был арестован. Инкриминировали ему как раз то, что прежде возносил он на щит: службу в белой армии.
В архивах Службы безопасности Украины сохранились протоколы макаровских допросов. Вкупе с книжкой читать их крайне занимательно: получается этакий контрастный душ.
«Сколько раз вы находились в боях?» – спрашивает Макарова следователь. «Два раза, третий раз симулировал ранение в ногу, что дало мне возможность выбыть из строя и получ[ить] отпуск».
«Как же так? Ранее вы говорили, что вы в бою были ранены?» – «Ранение я писал для книги, – откровенно признается Макаров, – а для следствия я показываю правильно».
Так вот, оказывается, в чем дело. Просто существуют две правды. Одна – истинная. Вторая – книжная, когда не зазорно приукрашивать, преувеличивать, привирать; лишь бы вышло красиво.
Но в симферопольской тюрьме НКВД не до красивостей. И Макаров вынужден признавать: «Ничего полезного для революции я не сделал,… барахтался, как муха в паутине».
«Почему вы не связались с харьковским подпольем?»
«Мне это было невозможно и рискованно, как адъютанту Май-Маевского. Брат Владимир пытался связаться, но ему также не удалось».
«Могли вы с братом уничтожить головку белогвардейского командования?»
«Несколько
«Почему вы не пытались создать подпольные революционные группы в войсках белой армии?»
«Этого было сделать невозможно, потому что при штабе находились преданные белогвардейцы».
«Начинающий и полностью изолированный от своих конспиратор-одиночка» – так назвал себя сам Макаров на допросе, более напоминающем сеанс душевного стриптиза.
Выйдя на свободу (его выпустят в 1939-м, во время короткого потепления), об этих признаниях он забудет напрочь. В аннотации ко второму изданию книги, явно не без его участия будет написано: «В 1919 году П. В. Макаров проник в штаб белогвардейской армии для организации подпольной борьбы против врага».
Скромность, вообще, не была его отличительной чертой. В Отечественную он партизанил в родной Таврии, командовал отрядом. А после победы захотел стать Героем Советского Союза. С его подачи группа бывших партизан забросала ходатайствами Верховный Совет и ЦК, но, как рассказал нам один из авторов «адъютанта» Игорь Болгарин, КГБ организовал проверку, и на поверхность всплыла масса неприятных для Макарова фактов. Его якобы хотели даже отдать под суд за мошенничество, но пожалели…
Именно Игорь Болгарин впервые и поведал нам, что основным прототипом Кольцова был не Макаров, а именно Федор Фомин. С Макарова авторы романа и киносценария списали лишь основную канву, саму сюжетную линию. Бо'льшая же часть похождений Кольцова – взята из жизни Фомина. Да и сам характер героя списан с него.
В этом нетрудно убедиться, если прочитать воспоминания Фомина. Многое из того, что описывает он, нашло отражение в фильме, а едва ли не в каждой главе встречаются знакомые с детства фамилии. Есть здесь и заговорщики Сперанские, и белогвардейский агент Бийский, и внедренный в красный штаб военспец Басов.
«Работая над книгой и фильмом, – вспоминает И. Болгарин, – мы часто встречались с Фоминым. Его рассказы, воспоминания легли в основу написанного».
Не одна только экранная жизнь надолго, неразрывно связала Макарова с Фоминым. У них и без того было много общего. Оба прошли военными дорогами Крыма. Оба сидели. Обоих судьба сводила со Слащовым (Макаров писал о генерале презрительно, называл кокаинистом и неврастеником).
Окончательно примирила их, а примирив, объединила – смерть. Павел Макаров и Федор Фомин умерли в один и тот же год: в 1970-м. Это было через год после выхода фильма о Павле Кольцове…
Константинополь. Осень 1921 г.
Мысленно он рукоплескал себе. Все получилось ровно так, как и загадывал: точно по его сценарию.
Чертовски приятная это штука: ощущать себя режиссером гигантского спектакля, где обычную сцену заменяет сцена мировой истории, а роли актеров розданы правителям и генералам.