Подземелья Лубянки
Шрифт:
Ни дать, ни взять – ареопаг над Мавзолеем…
Ясно, что чиновники такой величины самостоятельно, без указания свыше, отправиться на позиции не могли. Значит, была команда, причем самая серьезная. Чья? Догадаться нетрудно. В те годы у страны было только два вождя: Ленин и Троцкий. И обоих их ситуация в Первой конной волновала чрезвычайно…
Между тем, события в Первой конной развиваются стремительно. Понимая, что убийство Шепелева дошло уже до самого верха, и ситуация приобретает необратимый характер, Буденный и Ворошилов начинают делать все возможное, чтобы оправдаться в глазах Кремля. В противном случае (да и то при самом лучшем варианте) их ожидает позорная отставка.
Поначалу, однако, никаких серьезных мер армейское командование не принимает:
Девятого октября Буденный и Ворошилов издают драконовский приказ: разоружить и расформировать три полка (31-й, 32-й, 33-й) 6-й дивизии, «запятнавших себя неслыханным позором и преступлением», а всех «убийц, громил, бандитов, провокаторов и сообщников» немедленно арестовать и предать суду.
Впрочем, мало подписать один приказ – его надо еще воплотить в жизнь… Сам Ворошилов потом признавался: они с Буденным всерьез опасались, что приказ этот может всколыхнуть всю «опальную» 6-ю дивизию, привести к бунту.
Дабы избежать совершенно ненужных в этот момент волнений – тогда уж точно отставки не избежать – армейское командование проводит самую настоящую войсковую операцию в селе Ольшанники, где была расквартирована 6-я дивизия…
Предоставим, впрочем, слово непосредственному организатору и участнику этих событий. Вот как описывал происходящее заместитель командарма Климент Ворошилов перед правительственной комиссией:
«Было приказано построить дивизию у линии железной дороги. Но бандиты не зевали, отсюда можно сделать вывод, что у них была великолепная организация – бандиты не явились, и дивизия была построена не в полном составе. Из тех полков, которые наиболее были запачканы, построилось приблизительно пятьдесят процентов.
Когда мы прибыли, то сразу было приказано охватить дивизию с флангов и тыла, причем по полотну железной дороги стали два бронепоезда. Таким образом, дивизия оказалась в кольце. Это произвело потрясающее впечатление. Все бойцы и командный состав не знали, что будет дальше, а провокаторы подшептывали, что будут расстрелы.
Мы потребовали, чтобы все построились. Начдив тут же заявляет, что он ничего не может сделать. Приказывать нам самим – значило уронить престиж. Мы проехали по рядам чистых полков. Тов. Буденный и я сказали им несколько товарищеских слов. Сказали, что честные бойцы ничего не должны бояться, что они знают нас, мы знаем их и т.д. Это сразу внесло новое настроение. Быстро был наведен порядок, чистые бригады были настроены против запачканных. Была дана команда «смирно». После этого тов. Мининым [10] был прочитан артистически приказ (о расформировании трех полков и аресте организаторов погромов и убийств. – Примеч. авт.).
После прочтения приказа начали приводить его в исполнение. Один из полков имел боевое знамя от ВЦИК, привезенное тов. Калининым. Командующий (Буденный. – Примеч. авт.) приказывает отобрать знамя. Многие бойцы начинают плакать, прямо рыдать. Здесь мы уже почувствовали, что публика вся в наших руках. Мы приказали сложить оружие, отойти в сторону и выдать зачинщиков. После этого было выдано 107 человек, и бойцы обещались представить сбежавших…»
10
Минин Сергей Константинович (1882-1962). Член партии с 1905 г. В 1917-18 гг. – председатель Царицынского комитета РСДРП (б), председатель штаба обороны города. В 1918-19 гг. – член коллегии НКВД, выполнял особые задания ЦК РКП(б) и лично Ленина на Западном фронте. С ноября 1919 г. – председатель Екатеринославского ревкома. В 1920-21 гг. – член РВС Первой конной. За заслуги в Гражданской войне награжден орденом Красного Знамени. Затем на военно-политической и партийной работе.
Мы неспроста выделили
«Почувствовали, что публика в наших руках».
Кто мог бы произнести такую фразу? Режиссер? – Да.
Театральный антрепренер? – Без сомнения.
На худой конец, владелец бродячего цирка. Но никак не будущий маршал и трижды герой. В его устах она звучит дико, коробит слух.
И в то же время даже и тени сомнения не возникает, что на этот раз Ворошилов – вопреки своему обыкновению – говорит искренне. (В то, что вырывается невольно, откуда-то исподволь, вообще, верится сильнее.)
Пройдут годы. Театральный талант Ворошилова – маршала, не выигравшего ни одного сражения, партаппаратчика, объявленного «первым красным офицером» – станет известен всей стране.
Это он первым – еще в конце 20-х – во всеуслышанье наречет Сталина гениальнейшим полководцем, припишет ему чужие победы в Гражданской.
Это он отправит на смерть тысячи генералов и офицеров – своих друзей и соратников – лишь бы уцелеть самому.
Это он, тридцать лет певший Сталину осанну, отречется от него прежде даже, чем прокричит петух, а потом также беззастенчиво заклеймит позором собственных единомышленников – Молотова, Кагановича, «и примкнувшего к ним шепилова».
Он будет перевоплощаться с той же легкостью, как это проделывают актеры на сцене. Менять взгляды так же, как меняют они свои роли. Виртуозно вживаться в образ. Настолько виртуозно, что в отставку уйдет лишь на 90-м году жизни…
Но если бы не спектакль, который поставил Ворошилов вместе со своим партнером Буденным осенью 20-го, возможно, карьеры этой бы и не случилось.
Во что бы то ни стало им надо показать «федеральному центру», что все ошибки в Первой конной учтены и исправлены. Что убийство комиссара Шепелева – это исключительно частное явление, никакого отношения к общей картине не имеющее. Что ситуация в армии – полностью под контролем командования.
Для того-то и возникает совершенно неуклюжий пассаж об «организации бандитов» – дескать, если дивизия не выстроилась вовремя, значит у бандитов «великолепная организация» (хороша организация: спьяну погромить безоружных евреев).
Мысль эта – во всем виноваты бандиты, обманом затесавшиеся в стройные конармейские ряды, этакие волки в овечьих обличьях – для Буденного с Ворошиловым очень выгодна. Не случайно и в тексте приказа о расформировании трех полков, как бы невзначай, говорится: «чья-то шпионская рука тотчас же вытащила из кармана тов. Шепелева секретные военные документы».
Чья? Намек понятен. Где бандиты – там и шпионы. Сегодня он играет джаз, а завтра…
Из приказа РВС Первой конной Красной Армии (9 октября 1920 г., № 89):
«Там, где прошли преступные полки недавно еще славной 1-й конной армии, учреждения советской власти разрушены, честные труженики кидают работу и разбегаются при одном слухе о приближении бандитских частей. Красный тыл разорен, расстроен и через это уничтожено правильное снабжение и руководство красных армий, борющихся на фронте.
Трудовое население, встречавшее когда-то ликованием 1-ю конную армию, теперь шлет ей вслед проклятия. Имя первой конной армии опозорено. Наши славные боевые знамена залиты кровью невинных жертв. Враг ликует от предательской помощи ему и от разложения частей нашей армии».
Итак, никакого отношения к погромам и грабежам буденовцы не имеют. Это дело рук исключительно «бандитов, разбойников, провокаторов и неприятельских шпионов» (еще одна цитата из того же приказа).
Очень удобное объяснение. Оно не только снимает с Ворошилова и с Буденного ответственность за происходящее. Оно еще и обеляет всю Первую конную, ведь получается, что армия – в массе своей – чистая и здоровая. В погромах и убийствах погрязла одна только 6-я дивизия – но и с ней успели уже «разобраться», оцепив в кольцо, и подогнав даже пару бронепоездов. (Лучшее средство от перхоти, говорят французы, гильотина.)