Подземная Канцелярия
Шрифт:
По пути я встретил суккуба, который из уважения ко мне сразу же превратился в весьма привлекательную демонессу. Я поравнялся с ней, и мы игриво переплели свои хвосты.
— Как дела, старый развратник? — поинтересовалась она.
— Как обычно, — сказал я. — А как ты?
— Чахну с тоски, — призналась она. — Уже лет двести на Земле не была.
— А что так? — спросил я.
— Не посылают. Лимит душ, говорят, и так превышен, размещать не успеваем. Чтобы практику не потерять, уже бесенят из третьего
— Не думаю, чтобы они были против.
— Они-то не против, и в этом самая пакость. Скажи, какое же это на милость совращение, если жертва с самого начала настроена поразвлечься?
— Тяжело, — посочувствовал я.
— А сам по старым дням не скучаешь?
— Не особо, — сказал я. — Моя профессия была не столь приятна, как твоя.
— Извини, — сказала она. — Я совсем забыла.
— Да ничего, — сказал я. — Я уже и сам забываю.
— Встретимся вечером? Или после работы ты занят тем же, чем и большинство демонов твоего возраста? Кропаешь воспоминания…
— Кропаю потихоньку, — сказал я. — Но против встречи с такой привлекательной дамочкой ничего не имею.
— Ну вот, — огорчилась она, — опять облом. Я думала, ты будешь против, и я заявлюсь к тебе в полном боевом снаряжении, готовая к тяжелой, изнурительной борьбе…
— Хм, — сказал я. — Как-то не сообразил. Кстати, только что вспомнил, я сегодня не могу. У меня чрезвычайно важная встреча…
— Вижу, что ты врешь, старый греховодник, а все равно приятно.
— Нет, правда, — сказал я.
— Встретимся вечером, — сказала она.
— Меня может не быть дома.
— Чао, крошка, — сказала она, взмахивая крылом и забирая влево. — Увидимся!
— Прощай, — сказал я.
Суккубы не любят, когда им говорят «до свидания». «До свидания» выражает надежду на следующую встречу, а истинное удовольствие для суккуба — не просто оказаться в вашей постели, а сделать это вопреки вашему желанию. Последние восемьсот с лишним лет я трудился во славу ада на одном и том же месте. Не сказать чтобы работа была очень интересной, но каждый день я по долгу службы встречался с разными душами, иногда даже попадались очень любопытные экземпляры.
Я залетел в окно своего кабинета, сложил крылья, уселся за стол и включил кофеварку. Сразу же послышался робкий стук в дверь, наверное, там уже целая очередь. Мертвые любят заявляться с утра пораньше.
— Войдите, — сказал я, и вошел первый экспонат.
При жизни он был видным мужчиной и преставился лет в сорок. На нем был призрак синего делового костюма и галстука с изображением американского флага. Не люблю американцев. Даже здесь они считают себя хозяевами, грешниками, простите за каламбур, первого сорта.
— Джон Смитсон, — представился он. — Тысяча девятьсот двадцать первый — тысяча девятьсот шестьдесят третий.
Не
— Личный идентификационный номер?
— Три-четыре-пять-ноль-ноль-ноль-восемь-семь-шесть-шесть-один-два-два-девять-девять-три-три-три-три-четыре, — отчеканил он.
Из новеньких, подумал я, недавно из чистилища. Те, кто провел у нас много времени, уже не помнят своего номера. И нечасто приходят ко мне на прием.
— Жалобы, предложения, пожелания? — осведомился я.
— Жалоба, — сказал он.
— Вот так всегда, одни жалобы. — Я вздохнул, вытаскивая из секретера соответствующий гроссбух, разумеется, самый толстый. Мертвые любят пожаловаться, и каждую их жалобу, даже самую пустяковую, приходится регистрировать. В других кругах подобные мне бюрократы уже давно обзавелись компьютерами, но до нас эта тенденция докатится еще не скоро, вот и приходится иметь дело с бумажками. — Внимательно.
— Что «внимательно»? — не понял он.
— Слушаю вас внимательно, — пояснил я. Не привык он еще к нашему жаргону. — На что будете жаловаться?
— На режим, — сказал он.
— На режим так на режим, — сказал я. — Что не так с режимом?
— В моем личном приговоре указано, что в течение первых трех тысяч лет я должен принимать серные ванны, — сказал он.
— Приговоры выношу не я, — сказал я. — И обжалованию они, как вы знаете, не подлежат.
— Да, но дело в том, что с самого начала моего пребывания здесь я вынужден принимать ванны из кипящей смолы.
— Вот как? — спросил я. — А разве есть разница?
— И огромная! — с жаром воскликнул он. — После серной ванны гораздо проще отчистить костюм.
— Откуда вы знаете? — спросил я. — Если с самого начала принимаете только смоляные?
— Коллеги рассказывали, — сказал он.
— Вот так, значит, — сказал я, делая соответствующую пометку. — Вы пытались жаловаться по месту непосредственного пребывания?
— Да, конечно, и не один раз.
— И что вам ответили?
— Что серу не завезли.
— Бардак, — пробормотал я. — Кто ваш куратор?
— Демон третьего уровня Бельфгор.
— Знаю такого, — сказал я. — Уже не первая жалоба на этого индивидуума.
— Так вы примете меры?
— Конечно, — сказал я. — Будьте уверены, я отправлю соответствующий запрос в отдел снабжения в ближайшие сто лет. И если в ответе будет сказано, что смола прибывает регулярно и речь идет о нецелевом ее использовании, то я буду вынужден принять самые строгие меры. Вы свободны.
— Сто лет? — опешил он.
— Сто лет, — подтвердил я.
Видно, господин Смитсон еще так до конца и не понял, куда он попал, и не представляет, как здесь делаются дела.
— Но это же очень долго, сто лет, — сказал он.