Подземная Канцелярия
Шрифт:
Былинная проза на современный лад. Про какой это год я пишу? Двухтысячный? Тогда надо узнаваемые временные реалии вставить. Что там у нас было самого узнаваемого?
«И из странного ящика этого, блюдечко с наливным яблочком сменившего, пугали народ со страстию, в то же время миллионы суля ему, пробуждая в нем алчность лютую, слабое звено выискивая.
И рыжий демон с нерусской фамилией, он рубильником страны поигрывал, отправляя во тьму египетскую регионы одним движением».
Чубайса правильно приложил, народ Чубайса не любит, так что можно считать эту строчку конъюнктурной.
«И был
На данный момент доброго молодца Женечку поперли с телевидения в третий раз. Может, и это как-нибудь отразить? Или не стоит? Возьмут и попрут из издательства вслед за Женечкой.
«И Береза, он тоже молодец, торговал он нефтью по-крупному, и каналы себе прокладывал, и правителю денег отстегивал. Но прогневал он чем-то правителя, и послал тот за БАБом опричнину, но успел скрыться Береза-молодец, за границу за нашу железную».
Где до сих пор и сидит. В Лондоне. Где бы мне столько бабла наворовать, чтобы в Лондон свалить?
«И князь стольный с кепкой огромною приютил бесталанного скульптора, дал еды, дал вина, дал девочек, а потом и денег дал еще, и построил скульптор статую, неизвестно кому посвященную, и поставил князь стольный статую на Москве на реке на матушке. И назвали статую Питером, и не нравилась статуя жителям, но плевал князь стольный на жителей, до сих пор стоит эта статуя».
Нет, против Лужкова я лично ничего не имею, и против Петра Первого тоже. Может, Церетели и не Микеланджело, но чего такую трагедию из-за статуи какой-то разводить? Не нравится — отвернись и смотри в другую сторону.
«И явились всем шесть отшельников, и закрылись они в гостинице посидеть, о вечном подумати, и кто лучше других подумает, тот получит пещеру московскую. И приникла страна к экранищам, и приникла к замочным скважинам посмотреть, как живут отшельники, что едят и как размножаются».
Один раз за всю съемку программы «За стеклом» кто-то там кого-то развел на секс, так вся страна к экранам прилипла, а фотки в Интернете до сих пор гуляют. И не сказать, что они там все красавцы писаные, и камерой снимали инфракрасной, так что качество сами понимаете какое, и извращений никаких не было. На что смотреть? Не видели, как люди сексом занимаются? Прогуляйтесь до ближайшей палатки и купите себе кассету с порно.
«За границею диво дивное, бабы платья стирают лишь изредка, и хранят они платья грязные, загребая деньги огромные».
Моника Левински — писательница! Кто бы мог подумать. А мне кого совратить надо, чтобы такой популярности добиться? Тэтчер уже в отставке…
«И разбойников стало несчитано, и мочили их всех опричники, и мочили их всех в сортирищах по приказу страны правителя. Но не всех замочили опричники, не хватило на всех сортиров-то, а в других же местах не велено бандюков же валить опричникам.
А правитель, он добрый молодец, самый добрый и самый молодец, он агент КГБ могучего, он из Питера, славного города. В истребителях он полетывал, про дзюдо он книги пописывал, и на лыжах он с гор катается, и с народом он часто встречается, и березы
А страна живет по-своему, самолеты с неба падают, в океанах подлодки топятся, и хранятся отходы токсичные, и взрываются электростанции. Но зато у народа могучего есть и тайна своя великая…»
Телефонный звонок нарушил тишину, в которой Серега обдумывал, что за великая тайна может быть у могучего народа и кого еще можно укусить за задницу в этом тексте. Лужков, Березовский, Чубайс, Киселев, Буш с Моникой, Путин… Путина он даже два раза укусил. Или три. Ладно, на то он и президент. Должны же быть в этой должности хоть какие-то минусы.
Телефон прозвонил в третий раз. Нет, если разобраться, то Путин молодец, подумал Серега, хоть я за мужика и не голосовал и с политикой его в принципе не согласен, в профессионализме ему не откажешь. На каком уровне мастерства он нас всех делает, а? В ФСБ дураков не держат. Серега даже поговорку новую придумал. «Плох тот шпион, который не мечтает стать президентом».
Пятый звонок.
Адская работа писать этим ямбом. Или это хорей? Размер то и дело ломается, текст надо будет потом причесывать и вылизывать. Но сейчас на это время лучше не тратить, а-то совсем завязну на первой странице. Это же вступление, черт побери! Нет, поэмы писать я никогда не буду. Вон даже Пушкину стихи надоели, он прозой записал. Трумэн Капоте дореволюционного периода.
Седьмой звонок.
Нет, курчавый тоже молодец. «Мой дядя самых гнутых правил…» Из «Онегина» классная пародия может выйти. Сделать из Женьки правильного пацана, дядя пусть будет паханом группировки, а Ленский… Ментом, что ли? Да, продажным ментом. Женька забивает Ленскому стрелу на сотом километре МКАД и там валит. А Татьяна будет его шмарой. И эпиграф из Черномырдина: «Пушкин — это наше всё».
Девятый звонок.
Не, над Пушкиным издеваться не дадут. Такой юбилей ему отгрохали не для того, чтобы я на него пародии писал. Пушкин — это святое, наше национальное достояние. У нас всех национальных достояний — поэт из негров, писатель из татар да куча ученых из евреев, и все пылью давно заросло. Не родит земля русская больше национальных достояний.
Одиннадцатый звонок.
Жириновский! Как я о нем забыл-то! Его же срочно надо в текст вставить, как же вступление — и без Жирика! Какая песня без баяна, какое стебалово без сына юриста. А про что? Про сапоги и Индийский океан или как они с Немцовым водой плещутся? С Жириком трудно, слишком выбор большой.
Тринадцатый звонок.
Не утихомирились еще. Значит, по делу звонят, другие бы давно плюнули. Наверное, придется ответить.
— Алло?
— Ты что, дрыхнешь, скотина?
— Здравствуй, Катя. Я тоже рад тебя слышать.
— У меня уже телефон раскалился, пока я до тебя дозваниваюсь.
— Зато тебе не холодно.
— Мне и так не холодно.
— Искренне за тебя рад.
— Стоп. Я тебя знаю, как облупленного, такой треп ты можешь поддерживать бесконечно, а нам с тобой надо серьезно поговорить.
— Назови только время и место.
— По телефону. Я сегодня созванивалась с издательством, и у меня для тебя плохие новости.
— Они отложили публикацию на год?
— Хуже. Они совсем ее сняли.
— Почему?