Подземная война
Шрифт:
– Дык, нет у нас никакой измены, – развел руками мужик.
– Точно нет?
– Точно.
– Тогда куплю у тебя четыре меры перегонки. Плачу любые деньги!
По виду владельца сада, капитан понял, что тот не разобрал разницы между секретной и казенной службами, совсем запутался и решил, видимо, сдаваться. Поэтому, весь обмякший, пошел в погреб и вынес кожаную котомку в которой, положенные, для пущей сохранности в шерстяные носки, лежали прозрачные колбы из настоящего стекла.
– Ба! Да это что же – стекло? –
– Так точно, ваше благородие, по заграничной моде.
– Да я в стекле видел только ароматы у благородных дам, а тут перегонка! – продолжал удивляться капитан. Он уже сквозь стенки сосуда видел, что перегонка прозрачна, как слеза и решил тотчас ее попробовать, однако деревянная пробка оказалась чем-то залита.
– Чего это у тебя? – спросил капитан.
– Сургуч, ваше благородие. По заграничной моде.
– Небось все контрабандное, и сургуч, и колбы?
Мужик не ответил и достав садовый нож, освободил пробку от сургуча.
– Извольте, ваш благородие, – сказал он, возвращая бутылку.
Ван Гульц вынул пробку и понюхав из голышка не удержался от благостной улыбки. Это действительно был нектар. А потом сделал маленький глоток и удовлетворенно закивал. То что нужно. Пожалуй, он пробовал такое всего раза три.
– Сколько я тебе за них должен?
– За две?
– Да, остальное забирай, я не грабитель, я деньги плачу.
– Один серебряный за две колбы.
– Ух ты! Дороговато! – покачал головой капитан.
– Это из-за стекла, ваше благородие. Могу перелить в простой кувшин, будет втрое дешевле.
Капитан подумал и замотал головой.
– Нет, так возьму. А эти колбы у меня в любой лавке заберут, еще и в прибытке останусь. И носки на них тоже надень – небось в цену серебра входят.
– Входят, ваше благородие, – улыбнулся довольный мужик.
Расплатившись, капитан вышел за ворота, положил обе бутылки в седельную сумку, но забравшись на лошадь, подумал и достав открытую колбу, сделал несколько больших глотков. Подождал, когда согреется нутро и выпил еще. Потом закупорил колбу, убрал в сумку и поехал к дороге.
Хандра отступала, капитан чувствовал это. Жеребец резвее перебирал копытами, дорога не была такой пыльной и рожи возниц на кривых телегах, уже не казались капитану разбойницкими.
Приняв на дороге еще, он легко догнал свой отряд и поровнявшись с сержантом, спросил:
– Порядок?
– Так точно, господин капитан. А вы, я вижу, нашли чего искали?
– Нашел, сержант.
– Я только забыл вас предупредить, что пить тамошнее пойло дело рискованное. Они его из гнилой картошки гонят.
– Это я уже выяснил, потому и брать не стал.
Находясь под парами, капитан стал немного более откровенен, чем обычно.
– Удалось добыть, ну просто потрясающий товар, – понижая голос сообщит тот. – Хочешь дам попробовать?
– Нет,
– А я, признаться, уже не опасаюсь, – сказал капитан. – Если меня и попрут, то совсем за другое.
– Слабый пол? – усмехнулся сержант.
– А и вполне может быть, – кивнул капитан и подумал, что можно поддать еще, однако при подчиненных было неприлично. – Далеко нам еще ехать?
– В ночь приедем, господин капитан.
– Ночью мы никаких разбирательств там провести не сможет.
– Заночуем у старосты, а с утра и начнем.
– Да, это все, что нам остается, сержант. Все что нам остается.
Капитан ван Гульц еще дважды отставал от отряда, чтобы «проверить обстановку» и возвращался веселым и полным сил. Но в деревне Робертово уже не добавлял и лег спать вместе с остальными в сенном сарая у старосты, хотя сержант Штерн убеждал его лечь в доме.
– Вы офицер, он будет рад принять вас, господин капитан.
– А ты видел его жену, сержант?
– Ну… Вроде видел.
– Не вроде, сержант. Ему сорок, а ей едва двадцать пять и она смотрит на каждого военного, как на своего избавителя.
– Господин капитан, я не очень понимаю…
– Ты не понимаешь, а я избегаю, друг мой. Если она атакует меня, я не смогу отбиться. Понимаешь?
– А, вы этом смысле?
– В этом, Штерн. Поэтому давай спать, завтра разберемся что и как. Кстати, сортир у них налево от конюшни или направо?
– Налево, а направо – купальня.
– Хорошо, что уточнил, – пробормотал капитан уже засыпая. – Хорошо, что уточнил.
Утром, еще до восхода, он выскочил из сенника и помчался к дощатому туалету, но тот был уже занят. Тогда капитан рванулся к купальне, полагая, что избыток воды ее не испортит, но купальня оказалась забитой гвоздями – староста не впервые принимал военных. Оставалось выскочить за конюшню, на горы старого навоза и там справить какую угодно нужду – навоз прощал все. В итоге капитан вернулся в сенник спокойным, уравновешенным и где-то даже приободренным.
– Господин капитан, вы уже поднялись?
– Да, решил слегка освежиться после вчерашнего, – ответил ван Гульц, не погружаясь в подробности.
– Желаете немедленно поднять группу?
– Нет, сержант, пусть люди поспят еще пару часов. А вы сходите в сортир, он, кстати, только что освободился.
И капитан царственным жестом указал на старосту, который в подштанниках побрел от дощатой будки к дому.
– Очень вовремя, господин капитан, спасибо за наводку, – поблагодарил сержант и побежал к месту облегчения. А капитан, будучи натурой пытливой, стал вспомнить, что же они такое ели накануне вечером.