Подземные реки
Шрифт:
– Ладно… Пока достаточно информации. Открываем глаза….
Глава 51
– Может, сегодня копнем поглубже? – предложила Алла.
– Можно… – откликнулась Вика и уткнулась носом в теплый плед. Она уже пятый раз занималась с психологом и от раза к разу чувствовала себя все лучше и лучше.
– Тогда проблема на сегодня: «Страх предательства».
Психолог замерла, как кошка за мышью, наблюдая за эмоциями, отражающими на лице
– Внутри скребет что-то, причем довольно болезненно, – подтвердила ее догадки Вика. – Вот черт! Неприятно! – девушка попыталась улыбнуться сквозь гримасу боли.
– Тогда растягивать удовольствие не будем. Увидишь картинку, – тут же описываешь.
Минута тишины. Еще одна. Лишь музыка со звуками природы и незнакомым инструментом, так гармонично с ней сочетающимся, лилась откуда-то сверху и заполняла комнату свежестью, легкостью, покоем...
– Мне лет пять… – начала Вика рассказ. – Нет, меньше. Года три-четыре. Мы тогда жили еще в частном доме. Вижу до мельчайших деталей крыльцо дома, каждую дощечку на крыльце, траву, жучки разные ползают… Очень увлекательно для меня…
– На дворе весна?
– Да. Мне очень нравится запах, что все тает, солнце припекает. Мне очень радостно. Я понимаю, что раньше не осознавала что это такое – весна и мне она очень нравится. Теперь вижу свою зеленую юбку в белый горох, колготки серые, курточку красную с капюшоном…
– Хорошо. Что происходит дальше?
– Я решила прогуляться вдоль дома. За нашим домом стоят еще несколько частных домов впритык друг к другу. Я иду вдоль ряда. Вижу, что входная дверь одного из домов открыта, и на пороге сидит мужчина и курит. Он предложил мне яблоко. Я взяла. Потом услышала, что в доме еще кто-то есть, – меня позвали. Женщина позвала.
– Что она говорит?
– Говорит, что идут «Ну, погоди!». Просит, чтобы я зашла и посмотрела телевизор. Я послушно вхожу в дом, хотя мне неприятно…
– Почему неприятно?
– Пахнет плохо. Сигаретами, старым чем-то… Я сажусь и смотрю телевизор. Мне не по себе. Но отказать взрослым я тоже боюсь. Я сидела так минут десять…
– Что случилось потом?
– На пороге появился отец. Папа мой… Он на меня очень сурово посмотрел, – я почувствовала, что что-то случилось. Наверное, я что-то не так сделала… – рот Вики неожиданно скривился от нахлынувших чувств.
– А что именно, понимаешь?
– Нет… Я растеряна…
– Что было потом?
– Он вежливо что-то говорит хозяевам, просит меня выйти наружу. Я тут же выхожу, но боюсь уже отца. Не знаю почему он такой злой… Как только мы сделали несколько шагов от порога, он схватил меня за капюшон, потащил очень быстро к нашему дому. Меня практически везут. Я очень напугана. Вижу себя со стороны, – глаза как блюдечки… Потом…
Заметив, что подбородок Вики задрожал, а губы еще больше изогнулись, психолог быстро проговорила:
– Нужно рассказать, Вик. Что было дальше? Плачь, не стесняйся… У меня тут все ревут. Поверь, потом станет гораздо легче…
– Потом он меня швырнул к крыльцу. Я с лету падаю, ударяюсь лбом об пол. Я вижу, что на крыльце
– Мама что-то сказала?
– Нет. Просто успокоилась, увидев меня. А я даже плакать боюсь, хотя мне очень больно. Не понимаю, что происходит. Понимаю только, что мама от меня отвернулась. И папа тоже. Ничего ужаснее не бывает. Раньше я была уверена, мне было так спокойно. А сейчас я вообще ни в чем не уверена. У меня из-под ног словно выбили почву. Раньше за моей спиной была стенка, тепло вокруг, а сейчас ничего этого нет. Я как былинка на ветру и такой животный ужас…
– Ну-ну, успокаиваемся… – Алла протянула Вике, у которой на лице проступили красные пятна, салфетку и попросила:
– А теперь сосредоточься. Попытайся вспомнить, что ты в тот момент для себя решила. Как жить то дальше будешь?
– Я на все готова, лишь бы все вернуть, как было! Чтобы я была снова нужна! Хоть в ногах валяться! Не хочу, чтобы меня снова отвергали. Я понимаю, что одна не выживу. Я думаю о том, что должна быть внимательнее к реакции окружающих, что я сама не понимаю как себя вести правильно. Чувствую себя очень глупой. Боюсь, что могу сделать то, что от меня отворотит людей, которые мне важны. Что я считаю, что делаю что-то хорошо, а на самом деле наоборот. Что-то сделать могу такое, за что меня перестанут любить.
– Ты чувствуешь, что тебя больше не любят?
– Да. И мне так больно от этого! Намного больнее, чем от удара.
– Чтобы тебя любили, ты должна подстраиваться под окружающих и угождать им?
– Да, наверное. У меня все чувства сейчас словно скованны. Теперь я боюсь себя вести как раньше и боюсь делать то, что мне хочется. А вдруг это что-то плохое?
– Ясно. Тебе кто-то из взрослых объяснил, почему тебя наказали?
– Нет.
– Хорошо, прошло какое-то время. Ты успокоилась. Мама тебя пожалела?
– Да. Она меня обняла, несколько раз поцеловала. Посмотрела на шишку. Мне стало полегче. Я иду, наливаю в ведро воды и пытаюсь в детской мыть пол…
– Для чего?
– Хочу, чтобы мама меня похвалила, и я тогда совсем успокоюсь. Хочу, чтобы меня опять любили. Я неуклюже повозила тряпкой, теперь ищу мамин взгляд, – она не смотрит на меня, смотрит телевизор. Я подхожу, трогаю ее за руку. Говорю, что все сделала. Мама сказала, что я молодец.
– Что ты почувствовала? Решила, что любовь можно выслужить через дела, через похвалу?
– Да. Так и есть.
– Все, достаточно…
– Уф! – выдохнула измученная сеансом Вика.
Психолог понимающе кивнула. Многозначительно подняла брови и произнесла:
– Вот она, твоя потеря самооценки. А причина сама банальная – объяснить ребенку, что делать не нужно и почему не успели, зато успели наказать. Конечно, ребенок все трогает, рассматривает, везде ходит, ему все интересно; он просто изучает мир. Вывод: сначала объясни правила, а потом уже спрашивай. К тому же, любовь не заслуживают делами. Она просто или есть или нет. И похвала – это лишь одобрение, не любовь…