Поджигатели (Книга 1)
Шрифт:
Геринг насмешливо взглянул на Гесса.
– Значит, Рем и вы самые доверенные люди фюрера?!. Браво, Гесс. И все-таки Рем должен быть уничтожен! Вместе со всеми этими хайнесами, эрнстами и прочей сволочью...
– Что вы предлагаете?
– Разделить задачу. Я возьму на себя Берлин. Он, - Геринг кивнул на дверь, - должен взять Мюнхен. Удар нужно нанести неожиданно. Иначе они будут сопротивляться.
– Так или иначе, сопротивления не избежать.
– Ничего подобного: в Берлине
– А Мюнхен?
– Фюрер должен вместо Висзее приехать туда и выступить перед штурмовиками.
– Он не согласится.
– Это уж ваше дело.
– Все-таки... постарайтесь добыть еще какие-нибудь доказательства.
Геринг вынул из нагрудного кармана большой лист, сложенный в несколько раз, и торжественным движением развернул его перед Гессом. Это был плакат с портретом Гитлера. На груди портрета фюрера виднелось несколько характерных отверстий, какие образуются от пуль на мишенях.
Гесс вопросительно поднял брови. Геринг рассмеялся.
– Хайнес тренируется в стрельбе.
– Странно!
– Стреляя в присутствии Рема, он сказал: "Так же мы поступим и с оригиналом, если он посмеет предать штурмовые отряды".
– У вас есть доказательства?
– Донесение собственного адъютанта Рема.
– Кто такой?
– Ну, это не ваше дело!
– Не верю анонимам.
– Шверер, капитан Отто фон Шверер, - убеждающе сказал Геринг.
– Не сын ли того Шверера, из старой академии?
– Чорт его знает! Может быть.
– Ну что же, если Адольф поверит...
Геринг хвастливо щелкнул пальцем по лбу портрета:
– По-вашему, и это недостаточно убедительно?
– Это производит впечатление!.. Пройдемте к нему?
– спросил Гесс.
– Сначала глоток чего-нибудь.
Гесс вышел.
Геринг бережно сложил плакат и сунул в карман. Затем вынул из ящика, стоявшего на столике, сигару и стал старательно слюнить ее конец.
Вошел Гесс с подносом, на котором стояло несколько бутылок.
– Вам что?
– спросил Гесс.
– Что-нибудь покрепче...
– Хотите импровизацию?
– Отлично. Что-нибудь из вашей африканской серии.
– Геринг весело потер руки.
– Давайте "Устрицу пустыни". Это у вас здорово выходит.
Благодаря тому, что внимание его было сосредоточено на руках Гесса, готовивших смесь, Геринг не заметил быстрого пристального взгляда, брошенного на него из-под косматых бровей при словах "Устрица пустыни".
– "Устрица"?..
– "Устрица пустыни", - повторил Геринг.
– Вы же сами поили меня.
Гесс в сомнении покачал головой:
– Первый раз слышу...
– Несколько мгновений он испытующе смотрел на Геринга, преодолевая желание спросить, откуда тот знает это название.
– Зверская штука.
Из-за двери донеслись звуки не то радио, не то граммофона.
– Это единственная пластинка, которую он признает?
– спросил Геринг.
– Фюрер часто слушает этот марш.
– Похоронный марш?! Скверная склонность.
– Вагнер!
– Не спорю, но почему именно траурный марш? Почему "Гибель богов"?
– Он любит это без всяких ассоциаций...
– А я люблю пластинки только с веселыми названиями!
– Кажется, фюрер хочет переписать эту музыку по-новому.
Геринг громко расхохотался.
– Когда я жил в Швеции, там тоже был один оригинал, писавший симфонии, не умея прочесть ни одной нотной строки.
Гесс хмуро посмотрел на собеседника, а Геринг снова расхохотался и подошел к двери, из-за которой доносились звуки вагнеровского марша.
Гесс остался сидеть в глубоком кресле, потягивая коктейль, и, прищуря один глаз, словно целясь при стрельбе, глядел на жирный затылок Геринга. Его подмывало крикнуть Герингу что-нибудь обидное, так как он ненавидел его и боялся. Можно было бы напомнить, что в Швеции "господин министр" сидел в сумасшедшем доме и лично он, Гесс, не уверен в том, что лечение там было доведено до конца... Вероятно, и тот сумасшедший творец симфонии был его коллега по дому умалишенных... А может быть, даже то был сам Геринг?
Геринг постучал и вошел к Гитлеру, не ожидая ответа.
Гесс подошел к двери и прислушался. Доносившиеся голоса были не очень ясны, но, напрягая слух, можно было разобрать почти все, что говорилось.
Слышались взволнованные шаги Гитлера, часто останавливавшегося, выкрикивавшего чье-нибудь имя и снова принимавшегося ходить.
Гитлер: - Хорошо, я согласен. Теперь запишите: Хелльдорф.
Геринг: - Хелльдорф служит у меня по коннозаводству и совершенно безвреден.
Гитлер: - Человек, знающий о поджоге рейхстага столько, сколько знает этот ваш граф, не может быть безопасен!
Геринг: - Я за него ручаюсь:
Гитлер: - Час тому назад я тоже готов был прозакладывать голову за Рема.
Геринг: - Есть кое-что поважней этого Хелльдорфа...
Наступило молчание. Не было слышно даже шагов Гитлера. Гесс представил себе, как тот остановился около склонившегося над списком Геринга.
Наконец Гитлер нетерпеливо крикнул:
– Ну?! Кого вы еще имели в виду?
Геринг: - Я говорю о... Папене.
Снова воцарилось молчание. И снова Гесс представил себе, как пораженный Гитлер, раздвинув короткие ноги, стоит перед Герингом. Молчание не прерывалось, пока Геринг не спросил: