Поджигатели
Шрифт:
Я улыбнулась.
— Посмотри на себя, — сказала она. — Ты бы смотрелась отлично, если бы хоть чуть-чуть больше внимания обращала на то, как ты одеваешься.
— Да, но когда у тебя дети, тебе не до шикарной одежды, не правда ли? Я хочу сказать, если ты не хочешь, чтобы тебе ее всю заляпали шоколадным мороженым.
Петра одной рукой взяла мое запястье, а другую руку положила мне на щеку и качнулась, так что ее лицо оказалось очень близко от меня.
— Да, — сказала она. — Но теперь у тебя нет детей, так ведь?
—
Я подтолкнула ее в сторону кровати, и она упала лицом вниз, причем ее сапоги торчали над кроватью. Она закрыла глаза и застонала и проговорила очень медленно.
— Я не устала, — сказала она. — Я только передохну минутку.
— Ладно, ладно, отдохни немного и будешь как огурчик.
— Что у вас вчера было с Джаспером?
— Почему бы тебе не спросить у него?
— Почему бы тебе не рассказать?
Я пожала плечами. Я смотрела в окно. Я смотрела на симпатичные белые облачка, парившие высоко над шарами в ярко-голубом небе. Там их была целая стая, они направлялись на восток в сторону шоссе на Стратфорд, и было похоже, как будто они будут плыть целый день. Ни до чего им нет дела, этим облакам. Я подумала, как они будут плыть, пока город не исчезнет, а они будут плыть все дальше над мычащими коровами и лютиками. А когда они увидят под собой грязное устье реки, усеянное чайками, наверно, они так и поплывут дальше над ровным серым морем.
Когда я отвернулась от окна, Петра спала. Она подложила руки под голову ладонями вниз. Я сняла с нее сапоги, и она что-то пробормотала во сне, что-то похожее на «я же говорила, что не хочу салат с анчоусами». Я протерла глаза. Похмелье тянуло меня вниз, как кусок бетона, который привязывают к телу, чтобы оно утонуло. Я легла на кровать рядом с Петрой и немножко посмотрела, как она спит, ее лицо было сморщено. Потом я тоже заснула, и во сне я плыла над устьем в открытое море. Когда я проснулась, облака в окне сгустились, а Петра еще спала и держалась за мое запястье. Я не шевелилась, чтобы не разбудить ее, и, наверно, опять задремала, потому что, когда я открыла глаза, все небо затянули тучи, а кровать рядом со мной была пуста.
Дождь не прекращался целых шесть дней. Лондон был похож на стиральную машину, поставленную на теплое полоскание, вода была везде. Центральную линию затопило, по Бетнал-Грин-роуд текла коричневая, как Темза, река, а в дверях сидели голуби, нахохленные и мокрые, и даже не взлетали, когда ты проходил мимо них. Лето, Усама, что еще сказать.
Я уходила на работу в дождь и возвращалась домой в дождь. Я делала это снова и снова целую неделю. Все дни были одинаковые, кроме среды, в среду гремел гром, а в четверг только полило сильнее. В квартире начали отставать обои, а мне лень было ходить в магазин, так что я ела то, что было в холодильнике, а когда холодильник опустел, принялась за быстрые супы.
В пятницу я опять пошла в паб
Я все еще лежала на диване, когда проснулась. В окно светил такой слепящий яркий свет, что я не могла вспомнить ничего подобного. Потом до меня дошло, что это солнце. Я встала, открыла окно и посмотрела, как высыхает Барнет-Гроув, как от нее поднимается пар и все машины сверкают как новенькие.
Я приняла душ, оделась, и зазвонил звонок. Это оказалась Петра, и на этот раз она улыбалась.
— Отличный денек, правда? — сказала она.
Я пожала плечами.
— Ты не пригласишь меня в квартиру? — сказала Петра.
— Надо подумать. Ты опять будешь швыряться?
Ее лицо помрачнело.
— На прошлой неделе я была не в себе, — сказала она. — Джаспер рассказал мне, что он сделал с тобой в пабе.
— Да?
Я повернулась и пошла на кухню. Петра закрыла дверь и пошла за мной.
— Другая на твоем месте могла бы вызвать полицию, — сказала она.
Я смотрела в окно, стоя к ней спиной. Я пожала плечами.
— Джасперу ни к чему полиция. Ему надо собраться.
— Ты могла бы сильно осложнить нам жизнь, — сказала Петра. — Я тебе обязана.
Я повернулась к ней.
— Ты мне ничем не обязана, и я тебе тоже ничем не обязана. Забудь об этом. Это все?
Петра стояла, сжимая-разжимая руки.
— Не будь такой, — сказала она. — Я пришла сделать тебе мирное предложение.
— Слушай, Петра, мне не нужно мирное предложение, мне нужен мир и покой.
Я открыла воду. Петра присела на уголок кухонного стола и наблюдала за мной.
— Ты нечто, — сказала она. — Ты просто продолжаешь жить.
— Ага, а что бы ты делала?
Петра недолго подумала.
— Я? — сказала она. — Если бы мне было грустно? Пошла бы по магазинам.
— Но только мне ничего не нужно.
— Тебе бы не помешало что-нибудь симпатичное из одежды, — сказала Петра. — Пошли. Давай я тебе устрою шопинг.
Раковина налилась до краев. Я закрыла краны и стала отскребать засохший суп от стенок кружки.
— Мне хватает и моей одежды.
— Нет, — сказала Петра. — Поверь мне. Ты хорошенькая, но ты так одеваешься, что тебе осталось только надеть колпак и спокойно можешь работать на скотобойне. У тебя в жизни ничего не происходит. Тебе нужно чуть-чуть удачи, но ничего хорошего не случится, пока ты не сможешь выйти из квартиры одетая так, чтобы это могло случиться.
— Ты так считаешь?