Поедательницы пирожных
Шрифт:
— Может быть, лучше вечером? — спросила Карина, имея в виду их с Марьяновым планы.
— Вечером там до самого закрытия заседает Ванда. Она не даст нормально пообщаться с человеком, — вставила Алена. — Игорь Леонидович, но если мне ехать с этими бумагами, то как тогда я сделаю для вас отчет? Я до шести не успею.
— Фу ты! — с досадой воскликнул Скворцов. — А мне он позарез нужен. Наш олигарх следующий бюджет только после отчета подпишет.
— Давайте я сама отвезу бумаги Конокраду, раз уж я все равно с фруктами и
Получив согласие, она немедленно начала собираться в дорогу.
Марьянов то и дело поглаживал «свои» усы, так что Карина даже не удержалась и съехидничала:
— Вы прямо, как Пуаро. Так же неровно дышите к растительности под носом.
— Слушайте, может, мы совершаем непоправимую ошибку? — неожиданно сказал Родион. — Вдруг Аркадий, увидев меня, испугается — и ему станет хуже? Или мы вообще спровоцируем у него инфаркт? Или наш больной вдруг решит сыграть в честного парня и разоблачит меня? В больнице наверняка есть охранники.
— Не преувеличивайте. Человек, способный выдержать Ванду, из-за ерунды не скопытится. Может, мне все-таки пойти вместе с вами?
— Не надо. Вы меня не видели с того момента, как я исчез. Это ваша защита, помните? Значит, как договорились, у меня ровно пятнадцать минут — и я сматываюсь, что бы ни происходило.
— А я буду сидеть вон там, неподалеку от входа в корпус, на скамеечке. Как только вы появитесь, я войду. Мне нужны подписи Конокрада на документах. Ну и проведать надо, конечно. Подбодрить.
— Я вас не жду, верно? — уточнил Родион. — Сразу уезжаю в свое бомбоубежище.
Махнув Карине рукой, он вошел в больницу, купил за сумасшедшие деньги бахилы у знойной киоскерши и, надев их поверх ботинок, отправился на седьмой этаж пешком: лифты перевозили только больных, заботы о посетителях тут не проявляли.
Конокрад лежал один в двухместной палате. Кровать высокая, опрятно застеленная, и сам Аркадий выглядел чистеньким и ухоженным. Лицо у него было в меру румяным, что Марьянова несколько приободрило.
— Здравствуйте, — удивленно проговорил коммерческий директор, завидев в дверях знакомую фигуру с незнакомым лицом.
— Не пугайся, Аркадий, это я, — понизив голос, сказал Родион.
Если честно, он думал, что Конокрад ему обрадуется. Конечно, он несомненно должен был удивиться, но не до такой степени. Сообразив, кто перед ним, Аркадий неожиданно изменился в лице и замахал руками так, словно на него напал рой ос.
— Зачем это ты? Что это ты? — сдавленно выкрикнул он.
— Аркадий, да успокойся же! Я только на пару слов — и сразу уйду.
— Тебя же ищут! — свистящим шепотом напомнил Конокрад, выкарабкиваясь из подушек. — Тебя подозревают в убийстве. Даже в двух! Что тебе здесь надо?
— Мне надо узнать, о чем ты собирался со мной поговорить в тот самый день, помнишь?
Марьянов
— Нет, не помню, — неожиданно для него заявил Аркадий и для верности помотал головой.
— Ты не можешь не помнить, — свирепо возразил Родион. — Ты на дачу ко мне притащился как раз для того, чтобы сказать нечто важное. Тебя просто распирало, как ребенка, который узнал какую-то тайну и не может держать ее в себе.
— Не надо меня примазывать к своим делишкам! — возмутился Конокрад. — Это ты сейчас на ходу придумываешь. С чего ты взял, что меня распирало?! У меня были всякие мелкие нерешенные вопросы, не спорю. Я ненавижу запускать дела, ты забыл? Я очень аккуратный и внимательный.
— Раньше ты из-за текучки на дачу ко мне не заявлялся, — процедил Марьянов, уже поняв, что ничего из Конокрада не вытянет.
— А мне показалось, — нагло заявил тот, — что ты хотел оставить мне какие-то срочные распоряжения, но не успел, так как очень торопился. Вот я и решил поехать, вдруг это важно.
— А по телефону не мог позвонить?
— Так вопросы же конфиденциальные, денег касаются. Нет, мне было несложно подъехать. Я и следователю так сказал.
Он уже совершенно успокоился и даже разрумянился как-то по-хорошему, как румянятся здоровые люди.
— А что еще ты следователю сказал? — сквозь стиснутые зубы спросил Марьянов. Ему отчаянно хотелось набить Аркадию морду.
Больной отлично знал, что босс его не тронет, и вел себя развязно:
— Еще я сказал следователю, что на даче ты был не один, а с женщинами, но я их не видел, а только слышал. И еще сказал, что с тобой с тех пор ни разу не встречался. Как считаешь, мне продолжать и дальше придерживаться этой версии или позвонить ему сейчас и проинформировать о твоем визите?
Марьянов посмотрел своему коммерческому директору в глаза, скривился, как будто надкусил зеленую сливу, развернулся и вышел. Довольную физиономию Конокрада видеть ему было противно.
Поздним вечером, уже после встречи с Петром Чижовым, Карина прилетела в квартиру Гаврюсова. Там ее поджидал расстроенный Марьянов.
— С вами все в порядке? — беспокойно спросила она, привычно расставляя на столе чашки. — Вы вылетели из больницы пулей, и вид у вас был сердитый.
— Я вам рукой помахал, — отрывисто бросил Родион.
— Помахали, да. Но все равно. Я когда вошла к Аркадию, он по телефону разговаривал. Увидел меня, сразу разговор прервал и сказал, что у него ухудшение, поэтому лучше бы я вернулась на работу. За фрукты поблагодарил вежливо, бумаги подписал — и сразу к стене отвернулся. Вы можете объяснить, в чем дело?
— Могу, — ответил Марьянов. — Дело в том, что Аркадий — скотина.
И он стукнул кулаком по столу.
— Вот это номер!
Родион коротко пересказал свою беседу с коммерческим директором и спросил у Карины: