Поединок со Змеем
Шрифт:
ДЕННИЦА И МЕСЯЦ
Была у троих Сварожичей возлюбленная сестра — Денница, Утренняя Звезда. На исходе ночи, когда кони Солнца брали разбег и взвивались с восточного берега Океана, она всегда горела дольше других звезд, приветствуя славного брата. Она первая проглядывала меж туч, когда стихала ночная гроза. А пришло время, сыскался деве-звезде справный жених — молодой Месяц.
Стал он гулять об руку с Денницей в утреннем небе, стал поезживать вместе с Даждьбогом на солнечной колеснице, а потом начал один смотреть вниз по ночам, покуда Даждьбог светил Исподней
— Только к Железным Горам близко не подъезжай, — строго наказал ему брат девы-звезды. — Странные Боги там поселились: со мной ласковы, с тобою — как еще знать!
Ибо сыновья Неба не раз уже крепко задумывались, не те ли два скрюченные существа, поселившие в Нижнем Мире снег и мороз, оказались причиной злочестия в Людях. А Чернобог и Морана словно учуяли: радушнее некуда принимали троих могучих Сварожичей, когда те их навещали…
Молодой Месяц дал слово Даждьбогу и долго держал его, но один раз все-таки не совладал с любопытством. Направил белых быков, возивших его колесницу, к Железным Горам. Мог ли он знать, что оттуда за ним давно уже зорко следили жадные очи!
Медленно проплывали внизу отточенные вершины, облитые молочным светом Месяца, языки снежников, бездонные пропасти и ущелья, окутанные непроглядной тьмой. Спустился Месяц пониже, еще и нагнулся, высматривая: где-то здесь, сказывали ему, был тот знаменитый лаз в Нижний Мир, которым прошли некогда Даждьбог и Перун…
И внезапно из глубочайшей расщелины взвилось какое-то грязное покрывало, опутало склонившийся Месяц, помрачило его серебряную красоту! Забился он в испуге, но не стали слушаться ни руки, ни ноги, хотел звать на выручку — ан и голоса нет. Не простой — колдовской была та грязная пелена, а метнула ее злая Морана, давно заприметившая красивого молодца, чужого любимого жениха…
Не дождалась милого Утренняя Звезда, кинулась за помощью к братьям. Переглянулись Сварожичи… и во весь скок пустили коней к Железным Горам. Сразу догадались, что виною всему было запретное любопытство.
Знакомым путем устремились Даждьбог и Перун в бездонную пропасть… а Люди, сидевшие по лесам, только видели, как гневно-алое Солнце садилось в черную, трепещущую молниями тучу, окутавшую ледяные вершины.
Глубоко под землей нашли братья пещеру, всю выложенную сверкающей
медью. Прошли, не оглядываясь. Вступили в другую, серебряную, усеянную дорогими камнями. И здесь никого. А третья пещера горела жарким золотом, и тут остановились Сварожичи. Увидели стол, весь залитый красным медом из опрокинутых кубков, заваленный поломанными, надкусанными пирогами, обглоданными косточками. Только-только отбушевал за тем столом разгульный, хмельной пир, разошлись гости, кого и под руки увели. Один Чернобог смотрел на братьев пустыми глазами, утопив в луже браги усы.
— Где Месяц? — грозно спросил хозяин огненного щита.
— Вот… свадебку справили, — икнул темный Бог да и повалился под стол. Стали братья оглядываться и приметили низенькую дверь в уголке.
Потянули — но дверь, знать, была заложена изнутри засовом. В четыре могучих руки выломали ее Боги… и увидели Месяц, бесстыдно храпящий на ложе, а рядом — нисколько не испуганную Морану.
Умела коварная ведьма прикинуться ненаглядной красою:
— Так-то ты любишь невесту, верный жених! — полыхнул Даждьбог небывалым огнем, схватив Месяц за плечи и встряхивая, чтобы проснулся. — Вставай, ответ будешь держать! Как Деннице в очи посмотришь?
— А ну ее, гордую, — неверным языком пробормотал Месяц и потянулся обнять снова Морану. — Подумаешь, невеста. Как любил, так и разлюблю, а вас обоих знать вовсе не знаю!
…Вот когда в самый первый раз страшно прозвучал раскат Перунова
грома! Взвилась золотая секира — да и рассекла надвое изменника-жениха…
Злая Морана схватилась было за левую половину, где сердце, поволокла, — братья-Боги не дали, отняли. Не сладко пришлось бы и ей, но успели они с Чернобогом обернуться двумя змеями и юркнуть в трещину железного камня — ни солнечному лучу, ни молнии не достать. Положили Сварожичи тело ясного Месяца в колесницу, увезли домой.
Денница едва не упала с неба от горя, увидев, что с ним приключилось. А когда опамятовалась, стала просить у отца живой и мертвой воды. Все знают: мертвая вода сращивает разъятые члены, изгоняет порчу и сглаз, убивает злой яд, впитавшийся в плоть. И только потом живой воде достоит смыть мертвую, вернуть жизнь, приманить душу назад. Вот и Месяц скоро начал потягиваться и тереть глаза, оживая:
— Как же крепко спал я, Денница! Ой, а что мне приснилось — будто я не в небе, будто бреду в снегу по колено, среди каких-то острых камней…
Да куда ты?
Утренняя Звезда вдруг горько заплакала и кинулась из дому. Хотел Месяц вслед за невестой, но Сварог, Отец Бог, его удержал:
— Еще бы долго ты спал, молодец, если бы не ее любовь к тебе,
недостойному. Припомни-ка, что было с тобою, с кем веселые пиры пировал! Ты умер, а не заснул, потому что мои сыновья тебя наказали. И умер во зле, и твоя душа отправилась уже зимовать в Исподней Стране, не умея взлететь. Так и с другими будет отныне, кто платит злом за добро!
…Одни говорят, Денница и Месяц до сих пор все в ссоре, но другим кажется, что они помирились — и то, бывают же они вместе на небосклоне.
Правда, Месяц так и не смог отмыть с лица пятен, причиненных грязным покрывалом Мораны и ее поцелуями. Он теперь далеко не столь яркий и ясный, как прежде, и вид у него, если хорошо приглядеться, испуганный и печальный. Но главное — с тех самых пор начал он, раскроенный секирой Перуна, уменьшаться на небосводе и совсем пропадать, потом снова расти.
Так отозвалась ему давняя измена, давний сором. Люди верят, что истончившийся, старый Месяц надеется умереть и снова родиться — чистым, как прежде, обрести полноту лика и не терять ее больше. Но не может. Вот почему про начавший убывать Месяц так и говорят — перекрой. Вот почему новорожденное дитя непременно показывают растущему Месяцу, чтобы справно росло, и новый дом начинают строить при молодом Месяце, а не при ветхом, когда видно, что его надежда опять не сбылась. А вот лес для постройки рубить лучше всего в новолуние, чтобы не велась гниль, чтобы не ел его червь.