Поединок спецслужб. Перезагрузка отменяется
Шрифт:
Параллельно с плотным контролем Анны Чизхолм советскими контрразведчиками велось негласное изучение личности Пеньковского, анализировалась его деятельность в аппарате ГРУ и ГК по КНИР.
Наряду с положительными качествами, такими, как «организаторские способности», «инициативность», «воля», «твердость характера», в служебных характеристиках отмечались негативные черты: «небрежность в исполнении служебных обязанностей», «болезненное самолюбие», «карьеризм», «переоценка своих способностей», «мстительность и моральная нечистоплотность».
Друзья и коллеги подчеркивали, что Пеньковский бывает болтлив, двуличен, может солгать даже по незначительному поводу, однако способен быстро заводить
В процессе изучения был выявлен устойчивый интерес офицера ГРУ к информации, в том числе и закрытой, которая не требовалась ему по роду исполняемых им служебных обязанностей. Не осталось незамеченным и то, что, работая с секретной литературой в отдельном помещении, он закрывается на замок.
В конце марта Пеньковский в числе других сотрудников ГК по КНИР получил приглашение на прием к советнику английского посольства Синьору. Там же находились супруги Чизхолм. С Анной Чизхолм во время приема в присутствии гостей Пеньковский не общался, однако вместе с супругой хозяина отлучался на 1—2 минуты в соседнюю комнату. В это же самое время в основном помещении отсутствовала и Анна Чизхолм. Данное обстоятельство не исключало возможности кратковременного контакта между ними. (Как было установлено в ходе следствия, Пеньковский передал на этом приеме своей связной несколько экспонированных пленок, высказал опасения по поводу выявленной слежки, и в связи с этим предложил отказаться от контактов с Анной на улицах Москвы.)
После приема в посольстве, как свидетельствовала наружная разведка, Анна Чизхолм прекратила свои регулярные поездки в район Арбата.
Совокупность полученных сведений еще не давала оснований утверждать, что Пеньковский поддерживает с англичанами преступную связь, но требовала более интенсивной и тщательной проверки, принятия в отношении него некоторых ограничительных мер до внесения полной ясности в характер контактов с А. Чизхолм. Естественно, такая работа должна была проводиться очень осторожно, чтобы не вызвать у объекта наблюдения более серьезных подозрений и не спровоцировать возможный переход на нелегальное положение.
В частности, предусматривалось под благовидным предлогом затруднить его доступ к секретным материалам, сузить круг сотрудников ГК по КНИР, посещающих приемы у иностранцев, отвести Пеньковского от поездок за границу. Оперативная разработка объекта подразумевала проведете в целях его изучения комплекса оперативнотехнических мероприятий, включающих наружное наблюдение, слуховой контроль, аудиовизуальное наблюдение, контроль телефонных разговоров. Важной составляющей была фиксация реакции объекта изучения на предпринимаемые в отношении его персоны действий. Эту работу предполагалось вести с помощью оперативных работников, лично знающих Пеньковского и поддерживающего с ним деловые и дружеские отношения.
Квартира подозреваемого была оборудована техникой слухового контроля, а с противоположного берега Москвы-реки велось визуальное наблюдете с применением телескопической кино-фототехники и приборов ночного видения.
В один из дней пост визуальной разведки докладывал, что во время прихода домой в обеденное время Пеньковский производил на подоконнике какие-то манипуляции, напоминающие фотографирование.
Как было установлено, в этот день он посещал спецбиблиотеку ГРУ и брал секретные сборники, которые вернул только после обеда — во второй половине того же дня.
Для проверки версии о том, что офицер ГРУ производит у себя в квартире перефотографирование секретных документов,
Получив в очередной раз сообщение, что Пеньковский направляется из ГРУ на такси домой в обеденное время, сотрудники поста визуального наблюдения, следившие за ним из дома на другом берегу реки, включили систему и... С верхнего балкона выдвинулся цветочный ящик и, опять же по команде чекистов, с помощью спрятанного там фотоаппарата была проведена фотосъемка и самого Пеньковского, и тех материалов, которые он переснимал на подоконнике своим миниатюрным фотоаппаратом «минокс». Именно эти фотографии оперативной съемки позволили выяснить, что сотрудник ГРУ фотографировал секретные документы, полученные в спецбиблиотеке Главного разведывательного управления, и установить точные названия этих книг и брошюр.
Также в один из вечеров слуховой контроль зафиксировал работу в квартире подозреваемого транзисторного приемника, передававшего цифровые сигналы азбукой Морзе. Пост визуального наблюдения одновременно сообщил, что Пеньковский, сидя за столом рядом с транзистором, что-то быстро записывает.
Анализ зафиксированных сигналов азбуки Морзе и имеющихся данных радиоперехвата позволил сделать вывод, что они принадлежат франкфуртскому радиоцентру американской разведки и проводятся для неизвестного агента с октября 1961 года с 00.00 до 00.30. В зависимости от времени года изменяется их частота.
Сомнений в сотрудничестве Пеньковского с иностранной разведкой оставалось все меньше и меньше.
Анализ давал основание сделать вывод, что, прекратив встречаться с А. Чизхолм в городе, он, по всей видимости, мог иметь связь с ней или на приемах, или пользоваться передачей информации через тайник. Хотя посещение посольств Пеньковским ограничивалось, фактов, подозрительных на проведение тайниковых операций, наружное наблюдение не выявило. В связи с этим прорабатывалась версия, что существует еще один неизвестный канал связи, или, если его нет, разведка, практиковавшая личные встречи с Пеньковским, постарается выйти с ним на очередной контакт. Вероятность этого была продиктована тем фактом, что подозреваемый в связях со спецслужбами противника офицер ГРУ накопил большой объем сведений, которые должен был передать в зарубежный разведцентр. В связи с этим важно было предусмотреть и своевременно отреагировать на очередные шаги противника.
Как наиболее вероятный, рассматривался вариант связи через Винна, который имел возможность открыто, не вызывая подозрений, поддерживать с Пеньковским служебные отношения, а значит, мог быть использован английской разведкой. Бели вывод контрразведки был верным, то следовало ожидать скорого прибытия английского коммерсанта в Москву.
Так и случилось. В конце мая из деловой переписки ГК по КНИР была получена информация, что Винн намерен в начале июня побывать в Москве.
Напряженная работа велась и в Англии. В конце 1961 года Винна разыскал Кинг и сообщил ему, что им известно о подготовке Пеньковского к приезду на выставку в Сиэтл (США). Так как прямого воздушного сообщения между СССР с Соединенными Штатами в тот период еще не было, разведчики надеялись, что во время пересадки в Западной Европе Пеньковский может позвонить Винну домой. Поэтому его просили все пасхальные каникулы (время возможной командировки Янга) не отлучаться из дома. Если Пеньковский объявится, то дать ему номера двух телефонов в Нью-Йорке и Сиэтле.