Поединок. Выпуск 10
Шрифт:
Он выпил, понюхал ладонь единственной своей руки, зажмурился, помотал головой и, открыв глаза, предложил весело:
— На Красную площадь, пацаны!
Вся Москва шла на Красную площадь. С Никольской, Варварки, из Зарядья, из Замоскворечья, от Манежной площади и улицы Горького текли в огромное озеро Красной площади людские потоки.
Начало смеркаться, когда в репродукторах раздался глухой и негромкий с грузинским акцентом голос, обратившийся к народу, который совершил
— Дорогие соотечественники и соотечественницы!..
Был первый день без войны, день великих надежд.
Стемнело. Подполковник, сидел в своей «эмке», покуривал, ожидая. «Эмка» стояла во дворе водонапорной башни, надежно прикрытая высоким и плотным забором.
На путях праздника не было, на путях утихал рабочий день, тенью возник в окне автомобиля сотрудник.
— Товарищ подполковник, — доложил он, — в доме темно, соседка говорит, что все ушли на Красную площадь.
— Что ж, примем к сведению. — Подполковник посмотрел на часы. — На их месте я бы начинал…
По Амбулаторному, обнявшись и поэтому качаясь абсолютно синхронно, перемещались двое. Путь их лежал к переезду, но генеральное направление они часто теряли, ибо были выпивши, да к тому же еще и пели:
Темная ночь. Только пули свистят по степи, Только ветер гудит в проводах, тускло звезды мерцают…Так, распевая, они приблизились к переезду. Сейчас же раздалось:
— Стой! — перед пропойцами стоял солдат с винтовкой.
— Вася, гля, солдат! — обрадовался бас. А тенор заметил:
— И чего радуешься? Он поставлен, чтобы нас не пускать.
— А он пропустит, — возразил бас. — Пропустишь, солдат?
— В обход!
— Будь человеком, солдат. Нас баба у «Балтийца» ждет. Подождет, подождет, обидится и уйдет. Знаешь какая баба! — настаивал бас.
— В обход!
— В такой день он нас уважит, Вася. Уважишь, солдат?
— Не уважит, — мрачно решил скептик-тенор.
— Уважит, — упрямо повторил бас и пошел к переезду.
— В обход! — голос солдата звенел.
— Да ладно ты! — не останавливаясь, махнул рукой бас. И выстрел…
Бас — от неожиданности, не от страха — замер.
— Ты что, психованный?
— В обход так в обход, — тенор взял баса под руку и повлек назад.
— Нет, он что — по живому человеку? — базарил бас.
— Он в воздух, Гриша.
— Я ему, суке, припомню! Он мне еще попадется! — пропойцы удалились.
Подполковник, слушавший эту беседу из автомобиля, распахнул дверцу «эмки» и ступил на землю. Из темноты явился сотрудник.
—
Бесшумно легли на верхушку забора крюки легкой переносной лестницы. Плохо различимый человек вскарабкался по ней. Ему подали еще одну такую же лестницу, которую он поставил по другую сторону забора. Замелькали — вверх и вниз — фигуры. Один, второй, третий, четвертый, пятый, шестой, седьмой. Семеро стояли и прислушивались. Потом пошли.
К вагону подошли шестеро. Один умело, чуть звякнув фомкой, сорвал запор, напрягся и откатил дверь.
— Руки вверх! — спокойно предложили из вагона.
— Атас! — крикнул открывавший и метнулся в сторону. Пятеро бросились врассыпную. Трое оперативников выпрыгнули из вагона.
У лестницы их брали по одному: делали подсечку, скручивали и оттаскивали в сторону. Одного. Второго. Третьего. Четвертого. Пятого. Шестого.
Не спеша подошел подполковник. Попросил:
— Посветите.
Луч фонаря выхватывал из темноты лица шестерых.
— Родные до слез! — обрадовался подполковник. — Что же здесь делает Покровка? А где остальные?
— Вроде все здесь, товарищ подполковник.
— Как все?!
И как будто в ответ на его вопрос раздался пистолетный выстрел. Подполковник, потеряв всякую солидность, бегом кинулся на звук. Щелкнул второй…
Внезапно, заглушая все звуки, Москву потряс салют. Подполковник бежал, освещенный разноцветьем: все существовавшие в Москве ракетницы работали с полной нагрузкой. Подполковник пересек бесчисленные пути и остановился в растерянности. Салют продолжался.
— Сюда, товарищ подполковник! — позвал вдруг появившийся Саша, махнул рукой и побежал куда-то в сторону. Подполковник за ним. У забора, граничившего с территорией клуба «Красный балтиец», стоял с пистолетом в руках знакомый старшина и растерянно смотрел на Семеныча, который лежал, раскинув руки, с дыркой во лбу.
— Кто его? — тяжело переводя дыхание, спросил подполковник.
— Я, видать, — неуставно ответил потрясенный старшина.
— Как же это было?
— Я был на восьмом пути, как положено, и вдруг по мне стрельнули. Я крикнул «Стой!» и туда, откуда стреляли.
— Вы видели, кто стрелял?
— Нет, я на выстрел бежал.
— Сколько раз в вас стреляли?
— Да раз пять, наверное. Правда, салют вот… Может, меньше. Когда ракеты взлетели, я увидел, что здесь кто-то метнулся, и выстрелил. Подбежал, а этот лежит.
— Откуда вы стреляли? — резко спросил Саша.
— Вон от того вагона, — показал старшина.