Поединок. Выпуск 2

Семенов Юлиан Семенович

— Хорошо, отправимся в «Англию».

Семимиллионный Байрес встретил нас долгими километрами разномастных и разнокалиберных строений (я ахнул, увидев на одном из домов номер 10053). Темпераментная толпа морским приливом захлестывала улицы. Пешеходы, не считаясь со светофорами и заливистыми трелями полицейских свистков, бросались прямо под колеса автомобилей и автобусов. Казалось, каждый здесь помышляет о самоубийстве, но только не всем это удается. Водители не уступали им в безрассудстве, неслись сломя голову, будто на финишной черте сумасшедших гонок их ждал, по крайней мере, гран-при.

— Не спешите! —

взмолился я.

Таксист осклабился:

— Сеньор иностранец — не первый, кому становится муторно от уличного движения в Буэнос-Айресе. Но не волнуйтесь: хоть нас, шоферов, и называют «асесинос» — убийцами, жертв дорожных происшествий в Аргентине не больше, чем в других странах, — при этих словах он присвистнул, как заправский аргентинский ковбой гаучо, и дал шенкеля своему покрытому свежими ссадинами восьмицилиндровому «мустангу».

«Приличный отель», обещанный удалым таксистом, обернулся заурядной второсортной гостиницей, построенной во время оно в добрых традициях кастильских постоялых дворов. Англией в «Инглатерре» и не пахло. Впрочем, привередничать я не стал, не рискуя вновь окунуться в автомобильный омут: жизнь, в конце концов, дороже удобств.

После беспокойной ночи, проведенной в неуютном и душном номере, я решил развеяться, побродить по городу. Но меня хватило часа на два. Когда тебе перевалило за сорок и ты досыта насмотрелся на мир, чужедальные края приедаются быстро. Вот почему бездумная поначалу прогулка завершилась деловым визитом в Ассоциацию иностранных журналистов. Мне тут же выдали корреспондентскую карточку, снабдили адресами, телефонами коллег и местных политических деятелей. Долго расспрашивали о развитии событий в Чили со времени мартовских выборов.

Этот визит имел неожиданные последствия.

Вечером портье вместе с ключом протянул старательно заклеенный конверт:

— Вам письмо. — Заметив мое удивление, добавил: — Не извольте сомневаться. Здесь же ясно написано — «Номер 212, мистеру Фрэнсису О’Тулу». — Он понимающе и восхищенно причмокнул губами: — Очаровательная сеньора — загляденье. Блондинка! А фигура! Вылитая Джейн Мейнсфилд. Назвалась вашим старым другом. Видно, тоже из Канады. Говорила со мной по-английски.

Записка, которую, не отходя от конторки, я извлек из надушенного конверта, ровным счетом ничего не прояснила:

«Настоятельно прошу о встрече. Жду вас завтра в час дня в кафетерии «Джиоконда» на улице Флорида. Я подойду к вам.

Заранее благодарю.

Аллика».

Странное, трепетное имя незнакомки преследовало меня даже во сне, бредовом и болезненном, как сюрреалистические фантазии Сальвадора Дали.

Рваными клочьями пепла стремительно падали облака. И все не могли упасть на раскаленную докрасна пустыню в черных шрамах глубоких трещин, над которыми клубились ядовито-зеленые испарения. В овальное — медальоном — разводье туч с размаху врезался месяц. Акульим плавником вспорол темную лазурь — небо разверзлось. Надо мной парил тяжелый гранитный крест чудовищных размеров. С распятой женщиной. В гнетущем безветрии медленно шевелились складки пропитанной кровью легкой туники и пряди длинных медвяных волос, скрывавших лицо.

«Аллика! Аллика!» — в отчаянии

крикнул я.

Она рывком подняла голову.

Наши взгляды встретились.

Это была Глория.

Без четверти час, заказав бутылку «пепси» и попросив официантку прихватить свежий номер газеты «Ла Расон», я сидел в кафетерии «Джиоконда» на самом видном месте — за свободным столиком у входа. Будничная обстановка закусочной средней руки никак не вязалась в моем представлении с романтичностью предстоящей встречи. Где же моя загадочная блондинка? Ни одна из студенток, секретарш, модисток, продавщиц из соседних магазинов, забежавших на обеденный перерыв в это бистро со своими приятелями, не соответствовала всемирно известному стандарту безвременно усопшей голливудской дивы.

— Разрешите? — спросил по-английски представительный господин в летах, присаживаясь за столик.

— Извините, но здесь занято.

— Полагаю, что для меня. Мистер О’Тул?

Я рассмеялся:

— Судя по восторженным описаниям портье, мне предстояло сегодня волнующее рандеву с пленительной дамой.

Незнакомец вежливо и чуть иронично улыбнулся и ответил:

— Письмо в гостиницу отвезла Энн-Маргарет — моя секретарша. Самому появляться там не хотелось по многим причинам.

Привстав и слегка поклонившись, он назвал себя:

— Фабио Аллика, корреспондент нескольких аргентинских газет в Нью-Йорке, при ООН. В Байрес прилетел на две недели. Был вчера в Ассоциации иностранных журналистов — хотелось повидать знакомых — и узнал, что вы здесь.

— Будь я проклят! Не могу припомнить, где и когда мы встречались...

— А мы не встречались. В Ассоциации мне подробно описали вашу внешность.

— ?..

— Терпение сэр. Сейчас все объясню. Но прежде, если не возражаете, перекусим. Кормят здесь вполне сносно, хотя и без особого изыска. К тому же в таких скромных кафе, как «Джиоконда», меньше любопытных глаз. — Пст! — сеньор Аллика на латиноамериканский манер окликнул миловидную девушку в переднике, спешившую с подносом на кухню.

Пока, поминутно советуясь со мной, он делал заказ, я украдкой присматривался к нему. Перейдя с официанткой на родной язык, Фабио разом преобразился: говорил громко, оживленно жестикулировал, пересыпал речь солеными словечками. Место суховатого американизированного денди занял истый портеньо. Горячий. Порывистый. Открытый.

За ленчем аргентинец выложил карты на стол. Против законного чилийского правительства готовится заговор. Международный валютный фонд разработал план государственного переворота под кодовым названием «Кентавр», осуществление которого возлагается на Центральное разведывательное управление Соединенных Штатов. Он надеется, что я напишу об этом в канадские газеты.

— Отчего же вы сами не используете столь выигрышный материал?

— Сведения получены из сугубо конфиденциальных источников. Я связан словом. Появление моего имени под разоблачительной статьей сопряжено со смертельным риском для тех, кто доверительно поделился секретной информацией. Больше того, мистер О’Тул, ни одна душа не должна знать о нашем разговоре. Именно поэтому сегодняшнее свидание я обставил в стиле дешевого детективного романа. Уж извините великодушно...

— А что заставило вас остановить выбор на мне?