Поединок. Выпуск 7
Шрифт:
— По долгу службы маются, — лукаво напомнила девушка.
— По долгу, — согласился он. — Ну, надо идти. Просто и не знаю, когда мы теперь встретимся. Я зайду. Как только…
— Своего воришку поймаете, — докончила она понимающе.
— Воришку? Он не воришка, Тихомолов–то, — задумчиво проговорил Родионов. — Он хуже.
— Как вы сказали: Тихомолов? Валерий Кузьмич?
Этот странный шепот развернул его от двери.
— Да, — Родионов удивленно смотрел на нее. — Вы его знаете?
У него было такое
Оттуда, из–за кустов, длинно просигналила машина.
— Вот как врать–то нехорошо, — не то всхлипнула, не то усмехнулась она, не оборачиваясь. — Соврала всего один раз и так неудачно… Это все его подношения, — обвела она рукой коробки и флаконы на подоконнике. — Знаки внимания!
Родионов молчал, и она повернулась к нему. Теперь у обоих были одинаково холодные, бесстрастные лица.
— Что он способен… на всякое, в это я верю. Больше вроде ничем помочь не могу. Адрес разве… Ну что вы так смотрите? Была, была я у него в гостях! Пожалуйста, адрес…
— Я знаю, не надо.
— …Чехова, шесть, — договорила Тина. Родионов нагнулся к самому ее лицу:
— Как? Что вы сказали?
— Чехова, шесть, квартира, кажется, двадцать, — отстранилась она. — А, да, он хвастался еще, что жильем богат. Две квартиры у него… Не знали?
Выбегая, Родионов задел плечом шкафчик в проходной комнате, жалобно зазвенело в нем стеклянное.
На улице за заборчиком взревел и стих, удаляясь, мотор.
Опускаясь на стул у окна, Тина нажала клавишу магнитофона.
— «…Хватило б только пота, на все мои года,
Расплата за ошибки, ведь это тоже труд!
Хватило бы улыбки, когда под ребра бьют».
Замок охотно и мягко щелкнул, впуская хозяина.
Где–то перед приходом сюда Валерий Кузьмич Тихомолов успел обзавестись светлым костюмом и легкой шляпой в дырочку, но зато потерял усики.
Он зажег свет в передней, набросил шляпу на рог вешалки из головы косули и, пройдя в кухню, открыл холодильник. Минеральную воду пил из горлышка, с жадным постаныванием.
Все главное хранилось в кабинете.
Оставив дверь открытой, Тихомолов прошел к письменному столу, включил настольную лампу и, выдвинув средний ящик, выгреб бумаги. Затем приподнял тонкое верхнее дно, извлек и рассовал нужное по карманам. Можно было уходить.
— Ничего не забыл? — спросили насмешливо. Карым сидел в углу справа, за дверью, зубы его белели в знакомой усмешке.
Задохнувшись, Тихомолов отвел руку от кармана.
— Фф–у, ну и шутишь… Давно тут?
— Давненько. Оголодать успел.
— Так это я сейчас…
— Погоди. После. Разговор есть.
— Есть, точно… Выпьешь?
— Ну, разве портвешку самую малость. Перешли в комнату.
Зная слабость Карыма, Тихомолов поставил на крытый тяжелой скатертью большой стол бутылку марочного портвейна,
Теперь сидели напротив.
Подняли высокие бокалы, переглянулись и молча выпили.
— Как ушел? — спросил Карым.
— Сами пустили. Хвост привязали и пустили с присказками. За мальчика держали!
— А ты, значит, был таков? Молодец. Ты вообще у нас большой молодец, Валерий Кузьмич.
Нет, вроде бы Карым говорил искренне, без подковырки… Хозяин квартиры отошел от мгновенно накатившего страха и налил снова.
— Ну что же, — спросил понимающе. — За дорогу?
— Дорога наша длинная.
Выпили.
— А с Валентиной как же? — еще глядя в хрусталь бокала, спросил Тихомолов.
— Еще не знаю… Да все равно она не про тебя теперь.
— Чего же это так сразу и не про меня? Где–то устроимся… Или для себя бережешь? — нехорошо улыбнулся Тихомолов.
— Дурак ты, — беззлобно отозвался Карым. — Обмануть ты умеешь, это так, а понять… У нее своя жизнь началась. И не надо бы ее портить, ох, не надо бы… И так без счастья живет, а девка — золотая, — он задумчиво повторил, глядя в стол: — Золотая. — И вскинул глаза. — А вот ты жил паскудой и паскудой кончишь. Придется тебе помереть!
Тихомолов увидел в его глазах страшное и побелел.
— Ты… Ты что?
— А ты как думал? — подался вперед Карым. — Ты как думал, гнида, Карыма обмануть и потом ногами ходить? Я вроде не пойму ничего… Не дрожи, шкура! Ты, значит, наши общие билеты у Фатека взял, сделал вид, что спрятал их у Райки, а ее уговорил показать, будто она их в палатке оставила, так? Хи–те–ер… Главное, чтоб я услыхал, будто они в палатке пропали, а какие билеты, это мы с тобой знаем. Дай–ка их сюда…
Карым не шелохнулся, но внимательно следил, из какого кармана Тихомолов их начнет доставать.
Тот достал конверт из внутреннего кармана пиджака, протянул через стол. Рука с конвертом дрожала.
— Брось сюда, из руки не возьму.
Холодные пальцы выронили конверт на скатерть, потом Тихомолов осторожно убрал руку.
— И Райку загубил… Зачем? Боялся, что про билеты мне скажет?
— Родионов… Мусор этот на нее вышел.
— Родионов, — повторил Карым. — Видно, судьба им с Валюхой… Ты ведь и не знаешь, что он с ней ходит.
— Это ж они под тебя! — крикнул Тихомолов.
— Не–ет, я бы понял. И ее знаю. Увидит его — светится вся, — печально вспомнил Карым. — Вчера его у нас из зубов вынула… Я же и в спасители попал, — он резко оборвал невеселый смешок. — Райку — кто? Иляс?
Тихомолов кивнул и разъяснил подобострастно:
— Он у них сначала колоться начал… При мне тебя назвал, так я криком ему рот зажал.
— Зажал! Ты же нас всех жадностью и заложил через палатку эту… Умен Валькин опер, ох, умен, хоть и молод! А ты — сука. Прощай.