Поединок
Шрифт:
– Нет, ничего не вижу.
– Зимин решительно направился к дверям.
– Ты мне лучше с балкона покажи.
Когда они вернулись на кухню, чай Стаса продолжал остывать на столе, а Андрюха, шумно отхлебывая, уже заканчивал пить.
Спектакль близился к финалу. Стас в пару секунд расправился с угощением. Для приличия еще немного посидел, затем начал зевать - чем дальше, тем больше - и наконец сказал:
– Ну что, Сема, пора в кроватку. Дружки твои, видать, забыли тебя совсем, придется провести ночь в нашей компании. Ну а нам, стражам порядка, покой лишь только снится.
–
Андрей, подыгрывая Стасу, проговорил:
– Скорее бы наша смена кончалась, а то в сон клонит, никакой силы нет.
Семена отправили в дальнюю комнату, а сами расположились в гостиной. Андрей на диване, Стас на кресле, подставив под ноги табуретку. Он и в самом деле уже готов был заснуть, но мужественно боролся, укутанный теплым пледом, с охватывающей его вялостью. Андрей, видимо, испытывал те же проблемы.
Временами его храп становился подозрительно натуральным, и Стасу приходилось шумно ворочаться, чтобы вернуть напарника к жизни.
Прошло какое-то время, и послышался звук осторожных шагов.
В дверях показался Семен. Крадучись он прошел в гостиную, постоял в комнате, вслушиваясь в размеренное дыхание спящих. Стас внутренне напрягся, готовый к любому развитию событий. Но после выжидательной паузы Семен тихо прошел на кухню и закрыл за собой дверь.
Бесшумно, легко Зимин вскочил со своего места, толкнул Андрея. Тот только и ждал этой команды. Моментально спланировал на пол, чтобы не скрипеть диваном, и пружиной поднялся. Оба последовали за Семеном. Стас сделал знак Андрею, чтобы он оставался в комнате, а сам по стене небольшого коридорчика, ведущего на кухню, приблизился вплотную к двери. В руках у него был пистолет.
В скупом свете, идущем от ночного окна, он увидел Семена. Тот сидел на корточках спиной к нему и что-то торопливо делал. Стас щелкнул выключателем, и в одну секунду стало светло. Сема испуганно обернулся.
– Картина Репина «Не ждали», - прокомментировал Зимин, открывая дверь и демонстративно почесывая пистолетом за ухом.
– Что, Сема, тоже не спится?
– сочувствующе спросил вошедший следом Андрей.
На полу возле хозяина квартиры лежало два небольших целлофановых пакетика с чем-то белым, напоминающих по форме сосиску. Андрей тем временем заставил Семена сесть на стул, а сам занялся осмотром стола.
– Никак голод пробрал, - снова заговорил Стас, поднимая пакетик.
– Так ты решил втихаря подкрепиться. Нехорошо, брат, ой как нехорошо.
– Приговаривая это, Зимин надрезал край ножом, понюхал содержимое и удивленно присвистнул: - Сема, никак героином балуешься! В твоем-то возрасте, говорят, вредно привычки менять!
– Лицо Стаса приобрело жесткое выражение. И уже без всяких шуточек он сказал: - Ну что, говорить будешь, сволочь, или тебе помочь?
– Смотри-ка, Стас, ножки-то у стола полые, вот они тут тайничок и соорудили. Пакетики вишь какие длинненькие и узенькие, прямо под размер ножек сделаны. Изобретатели хреновы…
Тело Семена сжалось, словно его собирались бить, он обхватил голову руками и срывающимся голосом
– Простите, Христа ради. Не со зла я… Жена у меня и дочка. Как выпивать стал, ушла она и дочку с собой забрала. В другом районе теперь живут… Там у нее квартира… Так они сказали: если не привезешь товар до утра, то убьем и дочку твою, и жену. Что же мне делать оставалось?
– Кто сказал?
– спросил Андрей.
– Да мужики те, что жили у меня и съехали незадолго до вашего прихода.
– А чего же они не забрали с собой товарчик?
– Боялись они чего-то, так я понял по ихнему разговору. Вот и решили его тут оставить вроде гарантии, чтобы с ними ничего не случилось. А адресок, куда я должен доставить пакеты эти, вы того… записывайте, что ли… Только уж не забудьте про жену мою с дочкой.
– Адрес-то мы запишем, только заботу свою мог и раньше проявить, дурья твоя голова. Давай-ка, Андрей, вызванивай полковника Кравченко. Объясни ему ситуацию, пусть посылают людей куда следует, да и за нашим уловом могут приезжать.
Глава 40
Домой Елена не пошла и на этот раз. Офис «Кандагара» по-настоящему становился для нее родным домом. Уходить в пугающую пустоту своей квартиры ей совсем не хотелось. Когда-то вместе со Стасом там жила любовь, надежда на семейное счастье, детей, теплый и устроенный быт, но, увы, этим мечтам не суждено было сбыться. И как это часто случается, он ушел к другой. Обида и ревность терзали ее душу, особенно когда Наталья появлялась в офисе. Как он мог променять ее на эту пустышку, без образования, профессии и абсолютно неприспособленную к жизни? За какие заслуги Наташке достался такой парень? Лену мучила зависть.
Жизнь тем временем шла своим чередом. Постепенно окружающий мир начал снова обретать краски: через страдания человек приходит к мудрости, а время все-таки и вправду лечит, да и ребята в «Кандагаре» относились к ней с искренним уважением и любовью. Ведь она была для них настоящей палочкой-выручалочкой.
Вот и сейчас она чувствовала, что нужна им больше, чем когда-либо. В воздухе веяло тревогой и опасностью, которая исходила не только от бритоголовых отморозков, что тогда подкараулили ее в подъезде, но и от тех темных сил, угрожающих взорвать мирную жизнь города, развязать очередную волну ненависти и насилия. Слова «теракт», «террористы», «исламский экстремизм» за какие-то три-четыре года стали почти обыденными, а в первые же недели после крушения американских небоскребов превратились чуть ли не в основной символ эпохи.
И хотя Лосев с Харитоновым на чем свет стоит крыли журналистов за развязывание в прессе истерии, Елена внутренне продолжала бояться всего того, что проистекало с Ближнего Востока. Отрезанные головы и цинковые гробы, жуткие зинданы с заложниками и разрушение буддистских святынь - все это шло оттуда: из жарких пустынь и прокаленных солнцем гор, из мест, где, по мнению Елены, доброе и светлое выжить попросту не могло. Душманы, басмачи, моджахеды - слова разные, а страшная, непонятная суть та же.