Поэмы
Шрифт:
Как всякий смертный пред вратами смерти,
Но нет, как тот, кто пересилил смерть
И с мукою, подобной смертной муке,
Вновь начинает жить. Какая боль!
Вставали дыбом волосы его,
Вздымались златокудрыми волнами,
А Мнемозина руки простирала,
Как вещая пророчица, над ним.
Страданье длилось. Аполлон вскричал
И лучезарный. . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Перевод Николая
КАНУН СВЯТОЙ АГНЕССЫ
1
Канун Святой Агнессы. Холода.
Сове - и то в лесу не сладко было.
Траву в полях одела корка льда.
В овчарне стадо смолкшее застыло.
Монах поклоны отбивал уныло,
Он мерз. И словно хладный фимиам,
Всплывающий от ветхого кадила,
Неслось его дыханье к небесам,
И достигало их, и оставалось там.
2
Он дочитал молитву терпеливо.
И, босоног, и немощен, и свят,
Берет светильник и неторопливо
Вдоль нефа темного бредет назад,
Минуя изваяний длинный ряд,
Которые, во мраке замерзая,
Коленопреклоненные, стоят,
И думает старик, изнемогая,
О том, как их томит одежда ледяная.
3
Свернул на север, в боковую дверь.
Шагни вперед - и лаской музыкальной
Он был бы сладко опьянен теперь.
Но колокол зовет его прощальный,
Над ним обряд свершая погребальный.
Бредет монах, соблазны гонит прочь,
Он выбрал путь недальний и печальный:
Лег наземь, чтобы слабость превозмочь.
За грешников молясь, монах не спал всю ночь.
4
Он все же слышал нежный звон прелюдий
Сквозь множество распахнутых дверей,
Там, в переходах, суетились люди.
Вот музыка становится слышней,
И зала, принимавшая гостей,
Могла б явить монаху блеск соблазна.
Лепные ангелы висят над ней,
Держа карниз; глаза таращат праздно,
На животе крыла сложив крестообразно.
5
Смех серебром звенит, и счету нет
Цветам, нарядам, перьям и алмазам.
Здесь рыцарских романов сладкий бред,
Который в юности дурманит разум.
Но отойдем, и обратимся разом
К мечтательнице-деве у окна,
Поверившей доподлинным рассказам,
Что слышала от старых дам она,
И нынче ждет весь день, надеждой пленена.
6
В канун Святой Агнессы дева может
Во сне вкусить пленительных услад
С любимым, - сна ничто не потревожит
Так опытные дамы говорят;
Лишь соверши магический обряд:
Не прикасайся к лакомствам и хлебу,
Ложись в постель, не оглянись назад,
Не
И у небес всего, чего ты ждешь, потребуй.
7
И Маделина юная сейчас,
Погружена в мечты, в тени стояла,
Потуплен взор ее девичьих глаз,
Наскучил блеск торжественного бала,
И музыка ее не волновала
Вот кавалер влюбленный подойдет,
За ним другой, - не внемля им нимало,
Она сладчайших сновидений ждет,
Святой Агнессы ночь - одна за целый год.
8
Священный час так близок. Каждый танец
Томителен был деве, полной грез:
Глаза в тумане, на щеках румянец.
Средь разговоров в шутку и всерьез,
Любовных объяснений и угроз
Одну мечту скрывала дева свято,
Ждала, чтоб сон блаженство ей принес,
Заранее восторгами объята:
Святой Агнессы ночь и белые ягнята.
9
Но медлила она, полна мечтой...
Меж тем через холодную равнину
Сюда пришел Порфиро молодой,
Тая в душе любовную кручину,
И у портала стал, наполовину
Укрывшись от луны в прозрачный мрак.
Он молится: увидеть Маделину
Хотя б на миг, приблизиться на шаг
И на колени пасть. Да, это было так.
10
Но если здесь, при всей его отваге,
Он будет узнан, - то тогда беда,
Порфиро знает: засверкают шпаги.
Два благородных дома навсегда
Разъединяет кровная вражда.
Кругом готова к драке и разбою
Холопов кровожадная орда:
Он будет оскорблен любым слугою.
Одна старушка здесь к нему добра порою.
11
Счастливый случай! Вот она с клюкой
Приковыляла темным коридором
Туда, где он стоял, окутан мглой,
Не обольщен ни музыкой, ни хором.
Ее объял испуг, но тусклым взором
Она его окинула тотчас
И прошептала юноше с укором:
"Спеши домой, Порфиро, скройся с глаз
Весь кровожадный род пирует здесь как раз!
12
Здесь карлик Гельдебранд, - в припадках бреда
Он часто проклинает в эти дни
Тебя, и твоего отца, и деда,
И даже землю всей твоей родни;
Лорд Морис тут, старик, - и все они
Тебе враги! Беги, мой мальчик милый!"
"Нет, тетушка, присядь и объясни
Сначала все".
– "О пресвятые силы!
Коль не пойдешь за мной - ты на краю могилы"
13
Он двинулся за нею, низкий свод
Плюмажем задевая то и дело.
Старушка молвила: "Пришли, ну, вот",