Поэты пражского «Скита»

Малевич Олег Михайлович

«Разлуки срок уже к концу подходит…»

Разлуки срок уже к концу подходит, А чем успел я сердце умудрить? Мечтой упрямою о счастьи и свободе, С чем все труднее и труднее жить. И ты вернешься: в комнате укромной Укрыться от невзгод и от людей. Но я открою двери в мир огромный — Смотри, как много у меня друзей. Смотри, как много близких и далеких, А ближе тот, с кем жить всего трудней… Мы все проходим трудности уроки, Чтоб стало после слаще и вольней. Среди осколков счастья — кто сумеет Узнать то слово, что ты ждешь в ответ? Кто всех вернее сердце разумеет? Иль

у кого — совсем и сердца нет?.. «На Западе»

«Не торопись, еще немного…»

Подожди немного, отдохнешь и ты. Лермонтов

Не торопись, еще немного — И все пройдет само собой. Стихает дождь, ползет дорога, И пахнет дальнею грозой. Слова слились, и помертвела Мечта от творческой тоски. Тоска наполнить не сумела Причуды пишущей руки. Рука ни в чем не виновата, И потому себя не жаль. И вот она лежит, разжата, И отпускает сердце в даль. Но сердце мудрости послушно, Боится скуку нарушать. И ты зеваешь равнодушно И рад, что нечего решать. 1937

«Открыть окно, и захлебнуться…»

Открыть окно, и захлебнуться От непосильной простоты. Не лучше ли в себя вернуться: Туда, где так обжился ты? Судьба, судьба! оставь угрозы, Напрасно сердца не страши. И спор меж музыкой и прозой Ты лучше сразу разреши. Еще безмолвная минута — И больше вынести нельзя Посягновения уюта На совершенства бытия. 1937 «Евреи в культуре русского зарубежья». Т. V

«Сегодня утром я проснулся…»

Сегодня утром я проснулся И вдруг увидел, что весна. И так невольно улыбнулся Навстречу возгласам окна. …………………………… И разве может кто ответить На это языком людским? Нет ничего страшней на свете Проснуться радостным таким. 1937 «Евреи в культуре русского зарубежья». Т. V

«Как часто счастье оставляет…»

Как часто счастье оставляет Лишь мертвый снимок нам в залог. Там миг один впечатлевает, Что излучаем долгий срок. И вот склонимся с мыслью тайной Уроки счастия вернуть… — Той фотографии случайной Теперь лишь разбираю суть.

«От бедности сердечной принимаем…»

От бедности сердечной принимаем Мы за любовь лишь скуку на губах. От беспредметной ревности не знаем Мы жалости — и заглушаем страх. Она не скрыла только восклицанья — И вот уже тебе злорадство льстит. Как блеклый занавес, воспоминанье Над бессердечною игрою шелестит… Не говори, что сможешь переправить. Смотри: окно синеет в пустоту. Как страшно — так беспомощно лукавить… О, пощади последнюю мечту!

«Как хорошо бывает знать…»

Алле Головиной

Как хорошо бывает знать. Что нам дано воображенье, Чтоб целый мир в себе рождать — Самим себе на удивленье. И в этот мир входить, как в лес. Где все как в сказке неизвестно, Где столько всяческих чудес. Что с непривычки прямо тесно. И в этой страшной тесноте — Все слаще — встреча вслед за встречей. Все,

все земное… Но не те — Земли наскучившие речи. ………………………………… А после — снова пустота. (Где больше: в сердце или в мире?) И словно сразу прожита Жизнь целая — вот тут в квартире. 13 апреля 38 «Евреи в культуре русского зарубежья». Т. V

ПОЭТУ

Все те же мы. Нам целый мир чужбина, Отечество нам — Царское Село. Пушкин

Проходит молодость бесследно — И нитка крови на платке, И облик сумрачный и бледный, И грош последний в кошельке. А критик хлестко подсчитает Все обольщения и ложь: Все то, чем горе нас прельщает. Чем ты на рыцаря похож. И все?.. Почти ценою жизни — Нет, не бессмертье и не рай. А то, что целый мир отчизна: Закрой глаза и выбирай. Ах, все просторы мировые — Не царскосельский стройный мир! Тебя земные всеблагие На роковой не звали пир. Ноябрь 1938 г. (28-го в Ските)

«Страшна любовь, когда надежды нет…»

Страшна любовь, когда надежды нет, А все яснее в глубине ночей, Что ничего не стоит целый свет В сравненьи с грустью дорогих очей. Еще страшней свободы пустота, Когда остыл губительный недуг, И не ревнует больше лучший друг, И больше не волнует красота. «Евреи в культуре русского зарубежья». Т. V

СЛЕЗА

Алисе З.

Одна тяжелая слеза На черную тетрадь упала, И ты, раскрыв свои глаза. Слезу мою поцеловала. Моей беспомощной мечты В ней жизнь мгновенно отразилась. И страшно верить мне, что ты Слезою этой отравилась.

СУМЕРКИ

Алисе З.

Вещи к сумеркам ты уложила И, в усталости и тишине, Об отъезде словно позабыла. Словно стала близкою вдвойне. Будет в поезде темно и тесно. Но зачем об этом вспоминать? Может быть, еще не все известно, И всерьез теперь и начинать… Мы еще успеем волноваться, Тяжесть в сердце сразу забывать, — Даже пред тобою забываться И как в детстве ссоры затевать. Сгоряча ты, может быть, откроешь Тот источник горести своей, Что закружит как живой водою Нас с тобою до скончанья дней. Право, радости не больше было, Чем из зеркала улыбок — тех, Что в усталости ты скрыть забыла, Позабывши, кажется, про всех.

НА ОКРАИНЕ

Сегодня небо близкое, Как на краю земли. Вон двое с гимназисткою Мечтательно прошли. Моя задача трудная: Тебя не вспоминать. На улицу безлюдную Я вышел погулять. Погода ли удачная? Но все — как на подбор: И поэтичность дачная, И тихий разговор. И резкость театральная: Тут свет — там сразу тьма. И все — первоначальное. Ну хоть сойди с ума. Девичьи плечи — узкие. — Ах, первая любовь!.. А липы, словно русские, Уже волнуют кровь. 4 апреля 40