Поэты пушкинской поры
Шрифт:
Тогда не только роз слетает цвет с ланит,
Но самая душа, лишась очарованья,
Теряет свежесть чувств, и всё ее томит
В пустыне бытия тоской воспоминанья.
Тогда враждебный вихрь страдальцев жалких
сих,
Не исчезающих под яростью волненья,
В пучину грозную влечет пороков злых
[6]
.
Гроза свирепствует, ревут громады волн;
Не блещут в очи им отрадные светилы…
Уж нет кормы, уже в щепы разбит их челн,
И бездна залила их сердцу берег милый!
Тогда несчастного объемлет душу хлад,
Как смерти страшное и мразное дыханье…
Ах! жизнь без прелести и сладостных отрад —
Без дружбы и любви – одно лишь наказанье!
Тогда бесчувственны к страданьям мы чужим;
Нет страсти ни к чему в душе осиротелой.
Блеснет ли взор чела под сумраком густым?
То блеск слезы… но блеск слезы оледенелой!
Появится ль порой улыбка на устах?
Так метеор во тьме могилу озаряет;
Так плющ, виющийся на башенных стенах,
Зубцы их ветхие гирляндами венчает.
«О башня! ты крепка», – прохожий говорит.
И правда, всё на ней снаружи зеленеет;
Внутри ж, под камнями, ужасный змей лежит,
Всё развалилося, всё мрачно и всё тлеет.
Ах! если бы я мог по-прежнему питать
Чувствительности огнь в груди моей застылой!
По-прежнему любить…
[7]
иль слезы проливать!..
Тогда бы на пути сей жизни, мне постылой,
Отраден сердцу был и мутных слез ручей!..
Мои душевные потери невозвратны,
Я знаю; но в степи, где свежих нет ключей,
И воды горькие для путника приятны!
[8]
СЛЕЗЫ
Я зрел, как из твоих пленительных очей
Посыпался как град кипящих слез ручей;
И сим слезам я был причиной сокровенной!
Ты плакала!.. увы! как выразить, что я
Почувствовал тогда в груди моей пронзенной?
О, каждая слеза твоя,
Как капля нефти воспаленной,
По манью тайному какого-то жезла
Мне в сердце падала и сердце страшно жгла!
В волненьи чувств моих, отчаянный, смятенный,
Хотел к твоим я броситься ногам,
Прижать тебя к груди, к пылающим устам
И вымолить себе отрадное прощенье,
Или у ног твоих, в страданьях и томленье,
Окончить жизнь – отдать тебе последний вздох;
Но в буре чувств моих я быстро изнемог!
Слеза горячая повисла на реснице —
И я тебе, души моей царице,
На горькие твои источники тоски,
Забывшись, отвечал пожатьем лишь руки
И взором, коего доднесь ты не встречала, —
И вся душа моя в ответе сем блуждала!
Я чуял смерти хлад уже в моей крови,
Я гас… но сколь любви неизъяснима сила!
Ты улыбнулася – и жизнь мне возвратила!
И жизнь мне – дар твоей любви!
УМИРАЮЩИЙ ХРИСТИАНИН
(Перевод из Ламартина)
Что слышу? вкруг меня звучит священна медь!
Лик набожный мой гроб, рыдая, окружает;
Поют могильну песнь… К чему сей факел?.. Смерть!
О смерть! не глас ли твой громовый поражает
Мой слух в последний раз?.. Кто душу вновь мою
Таинственный, живит могилы на краю?
О искра ясная священного огня!
Длань хищной смерти твой расторгла плен суровый,
Животворившая скудельного меня,
Пари, душа моя! и сбрось с себя оковы!
Низвергнут в прах ярем печалей и сует.
Не это ль значит – сей навек оставить свет?
Уж время более не числит дней моих.
Куда, послы небес, всей силою полета
Несете вы меня на крыльях золотых?
Уже я плаваю в волнах безбрежных света;
Пространство ширится, и мрачный шар земной,