Поезд для Анны Карениной
Шрифт:
– Краска, – сказала она. – Ты же знал, чего же стоял, дурак, как истукан! Ведь два выстрела были вхолостую! Ты что, – спросила она шепотом, – отмороженный?
Дима Куницын хохотал так, что упал навзничь.
– Слушай, – сказала Ева на улице, беря его под руку, – если и твой театр вроде этой ерунды...
– Пошли, какая разница, спустимся в буфет пить шампанское.
– Ладно, пошли. А назавтра я тебя приглашаю оттянуться. Тебе понравится. Только оденься в спортивном стиле.
– Сорок три, кстати. А у тебя?
– А тебе зачем? – хитро прищурилась Ева.
– Действительно. Мы разве не узнаем побольше друг о друге?
– А, ну тогда тридцать восемь.
– Можно я тебя покружу? – спросил вдруг Дима.
– Как это?
– Стань спиной. Закрой глаза. Представь, что ты летишь.
Дима завел руки Еве под мышки и закружил ее. Она болтала ногами и гудела.
– Ты кто была? – спросил он.
– Самолет.
– Завтра суббота. Давай встретимся с утра, я с утра уже буду в спортивном стиле.
Нет. Во-первых, у меня дела домашние, а во-вторых, мы сможем хорошенько оттянуться только в темноте.
Суббота, 12 июля, утро
Не просто утро, а четыре двадцать. Ева шарит в потемках, отыскивая телефон.
– Вы звоните в квартиру Евы Николаевны в четыре двадцать утра, ну и кто вы после этого? – пробормотала она в трубку.
– Мистер Акона Тиу, – сообщила трубка, – ждет вас через сорок минут на Воробьевых горах. Смотровая площадка.
Короткие гудки.
– Чтоб ты провалился, – шепчет Ева, одеваясь.
Мистер Акона Тиу, маленький и одинокий, стоит на смотровой площадке унылым божком на фоне светлеющего неба. К его руке наручником пристегнут черный чемоданчик.
Ева подходит, пряча руки в рукава свитера и натягивая пушистый ворот на лицо.
– Я буду видеть рассвет, – сказал он, повернувшись на ее шаги. Ева огляделась.
– Вы давно были на рассвете? – спросил мистер Акона.
– Недавно. Можно сказать, на днях. Сначала один рассвет, потом – через два часа – еще один рассвет.
Японец медленно кивнул, оставаясь невозмутимым.
– Вы же ничего не поняли, почему киваете? Японец посмотрел на Еву бесстрастно и поинтересовался:
– А что я должен?
– Ну, не знаю. Понять. Как я могла видеть сразу два рассвета?
– Вы могли лететь быстро на самолете, – сказал японец, подумав. – Я сразу понял.
– Извините, – пробормотала Ева.
– Сейчас будет. – Японец протянул свободную руку и показал на загоревшуюся полосу неба.
Дождавшись краешка солнца, мистер Акона Тиу повернулся и пошел к машине. Ева пошла за ним.
– Это не моя машина, – сказал он, показывая на ее «Москвич». Ева пожала плечами.
– Вы не в форме. – Он медленно оглядел Еву, задирая голову вверх. – Я вычту из вашего жалованья.
– Сегодня
– Разве вам не позвонили и не сказали приехать?
У Евы было два варианта. Дать японцу деньги, сказать, чтобы он тормознул такси, и уехать досыпать. Промолчать и отвезти его туда, куда скажет. Для интереса Ева решила промолчать. Она открыла дверцу, дождалась, пока мистер усядется, закрыла ее и села за руль.
Японец молчал. Ева нашла глазами грустную мордочку в зеркальце. Она вдруг почувствовала почти физически его страх и отчаяние. Вышла из машины, открыла багажник и достала сканирующий зонд с наушниками. Открыла заднюю дверцу.
– Я каждый день проверяю свою машину на предмет взрывчатки или электроники. Дайте ваш чемоданчик.
Японец, не поднимая глаз, перетащил чемоданчик с сиденья себе на колени. Ева надела наушники и провела зондом над чемоданчиком и над наручниками.
– Чисто, – сказала она. Убрала зонд, села за руль.
Солнце почти наполовину вылезло из-за земли, заливая косым оранжевым светом верхушки деревьев.
– Попробуем снять? – спросила она, не выдержав тишины.
Японец молчал.
Ева вздохнула, завела машину и поехала, вспоминая, где здесь ближайшая заправочная станция.
Парнишка на улице заправлял серебристый «мерседес» и неудержимо зевал. Ева затормозила, вышла из машины и прошла на станцию. В гараже с надписью «Авторемонт» двое мужчин торчали из-под приподнятого зада автомобиля одними ногами, в грязных джинсах и кроссовках.
– Ребята, – поинтересовалась Ева, – можете перешибить цепочку из хорошей стали?
– Это надо посмотреть, – сказал один, вылезая.
– Чего ее шибить, чикни отрезной машиной!
Ева вернулась к машине, открыла заднюю дверцу и предложила японцу выйти. Сначала ей показалось, что он умер, сидя с открытыми глазами. Потом, двигаясь медленно, мистер Акона Тиу вытащил ноги и вышел. Ева направляла его, взяв под руку. Он не смотрел по сторонам, только вдруг, словно очнувшись, поднимал к Еве усталое лицо, на котором в этот момент проскальзывало что-то вроде удивления.
Ребята, один огромный, другой рядом с ним – карикатурно маленький, стояли у наковальни. Огромный поигрывал чем-то вроде колуна – небольшим коротким топориком на массивной ручке.
– Не, не перешибешь, – замотал головой маленький, ощупав цепь.
Японец, увидев инструмент, побледнел и опять посмотрел на Еву.
– А что насчет отрезной машины? – поинтересовалась Ева.
– А я сразу сказал – опять небось чемоданчик надо отбить. Понацепляют, придурки. Не пойдет отрезная. Обожжет. Вчера этим перешибли с одного раза. Но сталь другая была. И мужик – араб. А в Японии знаешь как навострились сталь варить!