Поездка к Солнцу
Шрифт:
Но как только падает последнее бревно с прицепа, Андрейка оказывается около трактора.
— Поеду за лесом, — заявляет он решительно.
Тракторист — русоволосый, широкоплечий мужчина в зелёной гимнастёрке, туго опоясанный ремнём с пряжкой, на которой медная звезда, — видно, хочет взять с собой Андрейку. Он вопросительно смотрит на председателя колхоза.
— Ладно, поезжай, Андрейка, — соглашается Фёдор Трифонович. — Смотри, чтобы брёвен побольше накладывали да получше. Будешь вроде за представителя правления колхоза. Понял?
— Понял! — сияя от счастья, выкрикивает Андрейка,
Шофёр Миша подбрасывает его в кабину к трактористу.
Через полчаса Фёдор Трифонович едет дальше. По дороге он нагоняет трактор, просит Мишу остановить машину и кричит:
— Андрейка, иди сюда, поедем лучше целину смотреть!
В последнее время Андрейка всё чаще и чаще слышит это слово — «целина». Неплохо бы её посмотреть и узнать, почему о целине так много разговаривают.
Андрейка колеблется несколько секунд и переходит в «Победу». В ней вкусно пахнет бензином, а Андрейка очень любит запах бензина. Машина идёт по ровной степной дороге, редко где тряхнёт. Снег в долинах стаял и только в некоторых местах белеет островками и полосками.
Огромная сопка впереди тоже сверкает снежными пролысинами. Голый редкий березняк на ней издали похож на молодой фиолетовый багульник.
Машина въезжает в неоглядную долину, залитую солнцем. Степь отливает золотом прошлогодней травы.
Председатель, Миша и Андрейка выходят из «Победы» и становятся рядом. Миша и Фёдор Трифонович заложили руки за спину и смотрят на степь…
Андрейка стоит рядом с ними и тоже заложил руки за спину.
Он жмурится от солнца. Птички летают в голубом поднебесье: то взовьются вверх, то падают чуть не до самой земли. Желтовато-серенький суслик пробежал и почти у самых Андрейкиных ног скрылся в норе. По небу медленно плывёт облако, похожее на большую кучу только что остриженной овечьей шерсти. От облака на степь падает тень. Плывёт облако на небе — плывёт облако по степи.
А степь, вся степь вокруг покрыта белыми и голубыми цветами.
Это ургуй — забайкальские подснежники. Однако Андрейка недалеко от себя разглядел засохший стебель саранки, быстро нагнулся и выкопал луковицу. Летом и осенью вместо ургуя цветут здесь яркие жёлтые саранки, ромашки, качаются на длинных стеблях лилии. Очень много цветов в степи; у некоторых из них нет луковиц, а саранка обязательно с луковицей. Очень вкусная саранка! Она мягкая, белая, маслянистая, и ничего, что вместе с ней на зубах похрустывает песок. От саранки человек становится сильным. Так говорит отец.
Солнце поднялось уже высоко и стоит прямо над Андрейкиной головой. Вся степь от ургуя, птичек и солнца очень весёлая. Птички поют свои песни, им тепло, хорошо; они так носятся, что за ними не уследишь. И всё потому, что солнце. Ах, какое оно круглое и горячее! Вот бы дотронуться до него руками — наверно, как огонь! Ни мать, ни бабка Долсон, ни даже отец не могут рассказать как следует о солнце. Откуда оно приходит и куда уходит? Почему оно такое жаркое? Почему летом от него тепло, а зимой нет? Можно ли сделать так, чтобы солнце не уходило, а всё время стояло над головой? Ведь тогда будет тепло и Андрейке, и овцам, и Рыжику. Всем будет тепло. Это Андрейка замечал не раз.
Мать недавно сказала Андрейке:
— Ты, сынок, вырастешь, станешь такой большой, как папа, — тогда обязательно до солнца доедешь.
— А почему папа не доехал? — тут же спросил Андрейка.
Мать посмотрела на отца; он засмеялся, хотя смешного ничего не было, и долго не отвечал. Потом наконец мать сказала:
— Твой папа не хочет ехать к солнцу. Зачем ему туда ехать?
Странно это Андрейке: а почему отец не хочет?
Много Андрейка думает о солнце. Однажды он придумал, что от солнца можно отрубить кусочек… Вот будет интересно! Но мать даже рассердилась на Андрейку:
— Перестань! Надоело мне слушать… Иди лучше дай Кате сена.
А почему это лучше давать Кате сена? Вот так почти всегда кончаются разговоры. Никто не может ответить на Андрейкины вопросы. Приходится самому выдумывать ответы…
— Эк как солнце сегодня припекает! — сказал председатель колхоза. — Эка дружная нынче весна! Эка красота! Исключительно! Посмотри, Андрейка, какая красота кругом!
Андрейка и без того смотрит на степь.
— Да уж, красота, ничего не скажешь! — говорит за Андрейку дядя Миша. — Клин будет отменный. Земля добрая, сильная.
Только Андрейка не видит здесь никакого «клина», и уж тем более ему непонятно, почему это земля «добрая» и «сильная». Обыкновенный Пронькин лог— так зовут это место. Андрейка его хорошо знает — тут в прошлое лето стояла юрта отца.
Овец сейчас нет, людей нет, воскресник отсюда далеко, брёвна уже, наверно, на прицеп погрузили… Андрейка раскаивается, что поехал с председателем на «целину». Спросить бы, что такое целина, да неловко…
В полдень повалил снег. И сразу наступила зима. Председатель забеспокоился и велел Мише гнать машину в село.
— Как бы шурган не разыгрался, — сокрушённо вздохнул он. — Ох уж этот снег весной, много от него бед бывает…
Да и Андрейка знает это. Ещё в прошлую весну вот так же пошёл снег, потом поднялся ветер — закружил, завихрил всё вокруг, чуть юрту не унёс.
— В юрту хочу, — сказал Андрейка.
— В юрту нам сейчас ехать нельзя. Придётся тебе подождать. Надо посылать людей в помощь чабанам.
Андрейка беззвучно заплакал, уткнувшись в подушку сиденья: вдруг шурган, а его не будет в отаре…
Но тревога оказалась напрасной. Уже подъезжая к селу, председатель сказал:
— Выведрило. Таять начнёт.
И вправду, минут через пятнадцать — двадцать выглянуло огромное, яркое солнце. Сверкающий снег слепил глаза.
На земле, на крышах домов и скотных дворов, на деревьях и заборах — везде пушистый снег. Здесь даже, кажется, его было больше, чем в степи.
И вдруг снег на глазах стал опадать, как тесто в квашне, таять и валиться комками с деревьев и крыш. С бугорков потекли тонкие извилистые ручейки. Сразу стало жарко. Солнце быстро высушило Андрейкины слёзы.