Поездка в Россию. 1925: Путевые очерки
Шрифт:
— Слышите, как они ревут? — тихо спросил он паническим тоном.
И в самом деле. За пределами неосвещенного четырехугольника императорского двора, за изъеденными патиной медными гребнями крыш и старинными флюгерами слышался гул Вены. Это не было обычное жужжание декоративного, напыщенного императорского города с бронзовыми всадниками работы Фернкорна и анахронной готикой Шмидта, автора загребского кафедрального собора, колоннадами Хансена в античном стиле и поздним биржевым ренессансом Фёрстера [187] . Потусторонний, дьявольский, массивный черный колосс, покрытый склизкой копотью, испускал сиплый рев миллионов пьяных, охрипших глоток: «Супило — подрывной элемент, Супило — австрийский шпион! Супило — агент барона Хлумецкого! Смерть авантюристу! На виселицу его!»
187
Фернкорн (Fernkorn), Антон Доминик (1813–1878) — австрийский скульптор, Шмидт (Schmidt), Фридрих (1825–1891) — немецкий архитектор
— Вы слышите? Это — миллионные полчища! Они двинулись на свои смертоносные дела! Но не так страшно чувствовать себя одиноким в борьбе против агрессивной, до зубов вооруженной толпы. Страшнее всего чувствовать себя одиноким среди своих товарищей и друзей. Мне нет дела до императорской столицы! Я ненавижу и презираю этот город. Но ведь никто из моих товарищей не протянул мне руки! Сегодня вечером, когда я им объявил о своем уходе, никто мне не сказал ни слова! Они позволили мне уйти без единого слова! Понимаете ли, что это значит?
— Понимаю, господин мой! Я это прекрасно понимаю. Дело ясное и логичное. Вы превратились в позеленевшего и отекшего утопленника. Не раз вам случалось блуждать в тумане, страдая от унижения и безнадежности, грызть ногти до крови, лежа на постели, по три дня не снимая плаща и ботинок, придумывая новые и новые варианты проигранной впоследствии игры: шах — мат и фиаско, снова шах — мат и фиаско, в то время как спасительные идеи уже просто не рождались в вашей голове. А эти самые господа состояли в наилучших отношениях с князьями и эрцгерцогами, обитающими во втором этаже. Они властвовали от их имени, голосовали по их указке, одобряли военные кредиты, голосуя по депутациям, получали ордена, воровали миллионы по лицензиям — короче говоря, прожигали жизнь, жирели, как свиньи, и пили шампанское. Да! И это еще не все! Эти теперешние господа не просто воткнули нож вам в спину, в полном смысле слова предали вас, не только снюхались со здешними эрцгерцогами и венгерскими графами в Будапеште, пошли на поводу у мадьяронов, опустились до позорного лакейского поведения и подхалимажа non plus ultra [188] . Они остались верны себе и предали все, что только можно предать, во второй, в третий и в сотый раз. Они загубили югославянскую идею — вот что они сделали, дорогой мой господин Супило!
188
Non plus ultra (лат.) — Дальше некуда! (Прим. перев.).
— Неужели вы думали, что они когда-нибудь поймут, что, собственно, такое эта проблематичная югославянская идея? Они всегда были сербскими ирредентистами, но только в душе, с глазу на глаз! Все, что они делают и делали, вполне логично. Ужас в том, что я могу понять эту их ирредентистскую логику!
— Да! Я тоже могу это понять. Все случилось так, как вы предсказывали. Как написано вон там, на мраморной триумфальной арке: «Justicia fundamentum Regnorum» [189] , так и случилось. Этот императорский город пал! Со всеми своими дворцами, баронами, церемониалом испанского двора, со своими памятниками. А теперь, господин мой, речь идет о том, что лишено логики и чего лично я не могу понять: сербские ирредентисты, наконец, по стечению обстоятельств, объединившиеся с матерью Сербией, полагают, что единственная их цель состояла в том, чтобы воскресить методы здешней императорской столицы в новом, балканском варианте! Они, подхалимы и прислужники Габсбургов, предавшие вас, ведут свою мерзкую политику — обман, провокации, политические процессы, коррупция, лживая пресса, террор и убийство собственных граждан, — и все это совмещается с церемониалом в духе испанского двора и отвратительной притворной лояльностью в формах глупых и грязных до тошноты.
189
Justicia fundamentum Regnorum (лат.) — Правосудие — основа государства. (Прим. перев.).
— О, я их знаю! Вам не доводилось видеть, как они перед высочайшей аудиенцией целый час завязывают галстук. Если человек способен завязывать галстук перед зеркалом в течение часа, он способен на все! Ну, да ладно! Расскажите мне, как теперь живется в нашем государстве под властью этих типов. Как все это выглядит?
— Ну что ж, у нас теперь есть свое Государство. Триста тысяч вооруженных кирасир, канониров и всадников в касках, вместе с пулеметами, размещено по казармам. Пушки, сабли, винтовки, гранаты, динамит. Такова его база.
— Триста тысяч штыков? Но это весьма солидная база!
— Да, да. Триста тысяч штыков. Мы сами себя называем «великой державой», и после Французской республики мы — вторая военная «великая держава» на европейском континенте [190] . Прежде всего, мы — «великая держава» по отношению к нашим собственным гражданам. Наши граждане — наши «внутренние враги». Мы — государство над государством и над парламентом. Двести генералов и двести генералов в отставке. Двести министров и двести экс-министров! Двести советников двора и государственных советников, сорок тысяч жандармов и около полумиллиона чиновников, таможенников и детективов! Это — рамка государства. Помимо этой рамки, есть еще Закон, защищающий это государство. Закон о защите государства!
190
В 1921 г.
— В самом деле, это похоже на австрийский государственный строй! У них тоже было несколько параграфов, которыми пользовались как рычагами.
— Так и есть! У нас сейчас властвуют в духе приказа «Armee-Ober-Kommando Befehl», подписанного в Хлопи. Таковы исторические парадоксы. История повторяется. Все возвращается!
— Ну, хорошо. А как живется в городе Загребе? Каково нашему народу?
— Да все так же, господин! В жизни ведь все меняется очень медленно. При австрийцах у нас были мадьяроны. А сегодня на первый план выдвинулись сербофилы.
— Сербофилы?
— Да! Таков новейший вариант наших патриотических народных идеалов. Если вы сербофил, то получите должность при королевском правительстве, звание доцента, концессию — все, что нужно для жизни в свое удовольствие. А также личного охранника и автомобиль. Место прежнего унионизма занял унитаризм. Помните, как говорил Юлиус Пфайфер: «Der Unionismus muss im neuen Lihte erstrahlen!» [191] . Так вот живут наши люди. У них вдруг появилась возможность быть унионистами. Прежние Шидак, Бресниц, Доротка, Кронфельд теперь называются Ковачич, Вилдер, Шлегель [192] . Они исполняют свой патриотический долг. Совершенно самоотверженно, в кантовском смысле этого слова.
191
«Der Unionismus muss im neuen Lihte erstrahlen» (нем.) — Унионизм должен засверкать с новым блеском (Прим. перев.).
192
Автор имеет в виду, что в Королевстве СХС по сравнению с Австро-Венгрией изменились люди, а роли и поведение политиков по отношению к правящей династии, к властям остались прежними.
— Ковачич? Не тот ли это Ковачич, что написал пародию на «Смерть Ченгича» [193] ?
— Нет, нет. Это Ковачич-сын. На этот раз яблочко упало далеко от яблони. Он редактирует газету, которая изо дня в день утверждает, что династии принадлежат к иному, высшему миру! («Новости») [194] .
— Просто невероятно!
— Да, невероятно. Раздаются профессорские кафедры и ордена.
Светозар Прибичевич [195] раздает ордена налево и направо. Вы просто не поверите, как наши люди радуются этим так называемым орденам. Например, Визнер-Ливадич несказанно радуется своему ордену.
193
Вероятно, имеется в виду стихотворение известного хорватского поэта Милана Огризовича (Ogrizovi'c, 1877–1923) «Смерть Смаил-аги Ченгича».
194
«Новости» («Novosti») — бульварная ежедневная газета, выходившая в Загребе в 1907–1941 г. С 1919 г. пропагандировала идею монархического устройства Королевства СХС и политику централизма.
195
Прибичевич (Pribicevi'c), Светозар (1875–1976) — в 1903–1018 гг. — лидер Сербской национальной партии независимости и сербской части ХСК. Участник создания Королевства СХС. В 1919–1924 гг. — один из создателей и лидеров Демократической партии, а после ее раскола — Независимой демократической партии (1924). Сторонник теории национального единства сербов и хорватов. В 1925 г. вошел в коалицию с Радикальной партией Н. Пашича. С 1929 г. в оппозиции к диктатуре короля Александра Карагеоргиевича. Умер в эмиграции.
— А кто такой Визнер-Ливадич?
— Охотно верю, что вы никогда не слышали об этом персонаже. Он — экс-председатель Общества хорватских писателей. Сначала он выступал за свободу творчества и обожал говорить речи над разверстыми могилами. Так, над могилой высокородного Франьо Марковича он сказал, что «хорватская земля — благодатный край, над которым веет аромат скошенной травы и зрелого винограда». Потом он еще говорил о нежной, голубиной славянской душе, и вот, получил Святого Саву третьей степени [196] . Орден Святого Савы носят на шее, на ленточке, и он производит весьма солидное впечатление (что, в конце концов, важнее всего).
196
Имеется в виду сербский орден Св. Савы, ставший орденом и в Королевстве СХС.