Поездка в Техас
Шрифт:
— Вот так-так! — присвистнул он. — Расступитесь-ка ребята, а лучше убирайтесь прочь. У нашего хозяина возникли кое-какие дела личного плана.
— Что ты так разорался? — спросил Винди, выходя из конюшни. — Привет, красавица. Как приятно снова видеть тебя.
— Привет, Винди, — заулыбалась Трейси. — Как поживает Джонатан?
— Самое хорошенькое создание на всем ранчо. Ну, ладно, вы, ковбои, убирайтесь отсюда, идите в конюшню. Дасти, а где Мэтт?
— Он едет за нами.
— Тогда не стойте здесь. Зайдите внутрь,
Вдруг Трейси осталась совсем одна. Ее колени подгибались, а сердце билось изо всех сил, когда она увидела одинокого всадника, приближающегося к конюшне. Его лошадь шла медленным шагом. Стетсон Мэтта был надвинут на глаза, и Трейси не могла разглядеть его лицо. Как будто почувствовав ее присутствие, он резко поднял голову, натянул поводья и остановился футах в двадцати от нее. Он спрыгнул с седла, выпрямился и стоял, не шевелясь, будто не веря своим глазам. Он пошел к ней, остановился, раскрыл руки для объятий.
С громкими всхлипываниями она перелетела через лужайку и бросилась в его объятия.
— Боже, Трейси, моя Трейси, ты вернулась домой, — сказал Мэтт, зарываясь лицом в ее волосы.
— Да, да, Мэтт, я никогда не покину тебя. Я так люблю тебя.
Он поднял голову и посмотрел на нее. В глазах у обоих стояли слезы. Он нашел ее губы, и его поцелуй сказал все о его чувстве к ней и о его безмерном одиночестве без нее. Ковбои, столпившиеся в дверях конюшни, шумно выражали свое одобрение. Они смеялись, кивали головами, хлопали друг друга по спине. Винди достал носовой платок и вытер слезы, громко высморкался и сказал этой группе бездельников, чтобы они не лезли не в свое дело.
— Пошли к бассейну. Самые приятные и неприятные наши разговоры происходили там, — сказал Мэтт.
Он крепко прижимал Трейси к себе, пока они не сели в шезлонги. Мэтт дотянулся до нее и погладил пальцем морскую чайку, висевшую на цепочке у нее на шее.
— Я молил Бога, чтобы ты поняла, что это значит, — тихо сказал он.
— Она сказала мне, что ты любишь меня, что я нужна здесь и эта земля принадлежит и мне тоже.
— Трейси, я изменюсь, я обещаю тебе, — сказал Мэтт, вкладывая ее маленькую ладошку в свои огромные руки. — Пожалуйста, будь терпеливее, пока я буду передавать часть ответственности за ранчо Фарго, Дасти и другим. Я тупоголовый ковбой, помнишь? Но я решу эти вопросы, увидишь.
— Буду ждать, если и ты тоже поймешь, что, если привезешь домой больного теленка, я не буду обедать.
— Вот так все ясно, — рассмеялся Мэтт.
— Мне все объяснил Джонатан Ливингстон — теленок. Мэтт, я знаю, мы можем быть счастливы. Наша любовь станет еще сильнее и крепче, если мы будем уступать друг другу и делиться друг с другом.
— Ты выйдешь за меня замуж, Трейси? Ты станешь моей женой? Моим партнером по ранчо?
— Навсегда, Мэтт Кендал, — она улыбнулась ему сквозь счастливые слезы.
Он поднял ее на ноги и с силой прижал к своей
— Черт, — сказал он, внезапно отпуская ее. — Я испачкал твое красивое платье. Я забыл, какой я чумазый.
— Лучше мне пойти и переодеться.
— Хорошо. Добро пожаловать домой, любовь моя.
— Я так счастлива, что снова здесь.
— Сделай для меня еще одну вещь — и я поверю, что это все не сон, — сказал Мэтт.
— Скажи, что.
— Назови меня неотесанной дубиной. Это убедит меня навсегда, что Трейси Тейт вернулась домой.
— Нет, это не соответствует кодексу ковбоя.
— Правда?
— Да.
— Ты любишь меня?
— Навсегда, Трейси?
— Да.
— Пошли обедать.
— Пошли.
Во время обеда они перебивали друг друга, улыбались друг другу, теряли нить разговора. Старый Кендал только качал головой, смеялся и под конец обеда был уже как будто один за столом. Элси сновала взад-вперед, промокая глаза передником и бормоча под нос, какие красивые детки скоро появятся на ранчо.
После обеда они перешли в гостиную, где Мэтт налил всем бренди и провозгласил тост за невесту. Трейси залилась румянцем и подняла бокал.
— Боже, — сказала Элси, вбегая в гостиную, — ну и дел натворили твои бездельники. Мэтт, выйди с Трейси на парадное крыльцо.
— Зачем? — спросил Мэтт.
— Иди и не спрашивай, Мэтью. Лестер, отвези мистера Рамсея. Ему обязательно это нужно увидеть. Ой, Трейси, возьми эту плетеную корзинку с собой.
— Мэтт, — позвала Трейси.
— Не смотри на меня. У меня нет ни малейшего представления, что происходит. Может, у Элси горячка от жаркой плиты.
Прекрасный техасский заход солнца растекался по небу, когда группа людей вышла на крыльцо. Трейси вскрикнула от вида открывшегося зрелища, а Мэтт пробормотал: «Черт возьми» и закашлялся.
Перед крыльцом выстроились в одну линию все работники ранчо. Они сидели высоко в седлах на своих блестящих лошадях. Мэтт и Трейси сошли с крыльца и направились к ним. Каждый мужчина наклонялся в седле и складывал в корзинку Трейси желтую розу, а она по очереди благодарила всех.
— Мэтт, я даже не знаю, что и думать, — сказала Трейси, когда последний ковбой ускакал прочь.
— Это желтая роза Техаса. Они говорят тебе: добро пожаловать домой.
— Ты не знал об этом?
— Нет. Они чертовски изобретательные парни. Давай посидим здесь и посмотрим на звезды. Ты заметила, как мой отец и другие тактично испарились.
— По кодексу ковбоя они должны были это сделать, — ответила Трейси.
Они сидели на вращающихся стульях, и Мэтт признался, что на них он практиковался, как держать ребенка на каждом колене.