Поездка в Трансильванию
Шрифт:
– Других нет.
– Дамы и господа, – обратился ко всем Теодореску, закончив разговаривать. – Мы проедем Тилягд и свернем на Попешти. Это недалеко, минут тридцать езды. Надеюсь, что монастырь вам понравится. Сейчас там идет реконструкция и, кроме строителей, никого нет. Но они тоже закончат работу к нашему приезду. Я сейчас разговаривал с нашим представителем, который выехал в монастырь, чтобы нас встретить.
– Вы сами там были? – спросил Гордон.
– Конечно, – ответил Теодореску. – Не беспокойтесь, Дракулы в монастыре давно уже нет, и никаких привидений никогда не было.
– Но мы задержимся ненадолго, –
– От силы на час-полтора, включая дорогу туда и обратно, – успокоил его Теодореску.
После того как миновали горный массив, пошла прямая шоссейная дорога до границы. У небольшого городка Тилягда, находившегося в пятнадцати километрах от Орадя, свернули направо, направляясь к монастырю, находившемуся у Попешти. Пейзаж был намного богаче растительностью.
К монастырю подъехали около шести. Он был основан еще в двенадцатом веке и считался одним из старейших в стране. Сотрудники полиции вылезли из своей машины, чтобы размяться. Оба были немолоды, и им явно не нравилось, что их оторвали от работы, заставив выступать в роле провожатых. В отеле их не ждали, и им придется возвращаться обратно в Яссы уже сегодня ночью, через всю страну. Поэтому они с некоторой неприязнью смотрели на гостей, которые, выйдя из салона, двинулись по направлению к монастырю. Лесия шла впереди, а к ним уже спешил мужчина очень маленького роста, скорее похожий на смешного гнома или карлика, чем на нормального мужчину. У него были маленькие ручки и кукольное личико. Лилипут был одет в темный костюм, белую рубашку и галстук и старался выглядеть как можно более солидно, пожимая руку каждому из приехавших.
– Господин Иеремия Мусчеляну, – представился он.
– У вас все готово? – уточнил Теодореску.
– Конечно. Строители закончили работу, и мы можем показать наш монастырь, – закивал Иеремия. – Я предупредил всех, что вы приедете к шести часам вечера. Я отпустил свою машину и вернусь вместе с вами в город.
– Кто-нибудь здесь остался?
– Нет, только сторож.
– А где он? – спросил Теодореску.
– Вот в том домике. – Иеремия показал на небольшую сторожку, метрах в пятидесяти от монастыря. – Кажется, ужинает. Старику лет восемьдесят, и он плохо слышит. Здесь все вынесли, кроме строительного мусора. Реставрация должна закончиться через два месяца, но я покажу гостям сам монастырь.
– И обязательно комнату, где содержался Дракула, – попросил Теодореску.
– Хорошо, – кивнул Иеремия.
– Это всего лишь легенда, – уверенно произнес Панчулеску. – На самом деле Дракулу сразу увезли в Венгрию и держали там больше двенадцати лет.
– С одной стороны, вы все время пытаетесь нам доказать, что это был живой человек, а с другой – уверяете, что все эти рассказы – легенда, – заметил Уислер. – Где же правда?
– Он, безусловно, существовал, – ответил Панчулеску, – и был не самым лучшим представителем человечества. Но все остальное уже на совести авторов, придумывающих о нем всякие вымыслы.
– То, что он любил обедать в окружении своих жертв, посаженных на кол, тоже вымысел? – спросил Тромбетти. – Ведь есть независимые источники, подтверждающие подобные варварские действия вашего князя.
– Тогда так было принято, – мрачно сказал Панчулеску. – Не забывайте, что это был расцвет Средневековья. В просвещенной Европе женщин обвиняли
– Так можно оправдать любые преступления, – недовольно проговорил Уислер. – Все равно, пусть нам покажут эту комнату Дракулы.
– Идите, господа, – махнул рукой Панчулеску, – я подожду вас здесь, немного подышу свежим воздухом.
– Я тоже не пойду, – сказал Теодореску, посмотрев на часы. – Господин Иеремия Мусчеляну покажет вам монастрь и расскажет о его истории.
В этот момент зазвонил телефон Дронго. Он достал аппарат. Потом эксперт часто будет спрашивать себя, было ли это случайностью, или все так и должно было произойти. Он сразу узнал голос комиссара.
– Внутри монастыря телефон ловит плохо, – предупредил Иеремия, направляясь к монастырю. Дронго отошел в сторону, пропуская остальных. Сиди Какуб улыбнулся ему, проходя мимо, Тромбетти подмигнул, Катиба строго поджала губы. Блеснула заколка Лесии Штефанеску, и группа скрылась в стенах монастыря.
– Добрый вечер, – говорил в трубке комиссар Брюлей. – Слышал, ты наделал много шума на вашей пресс-конференции.
– Нет. Я всего лишь ответил на несколько вопросов, – усмехнулся Дронго.
– Значит, ты не видел сегодняшних репортажей. Там везде передают твой портрет и твои слова. Я специально попросил перевести мне твое интервью.
– Какое интервью? Я не давал никакого интервью, – разозлился Дронго.
– Сейчас я тебе почитаю. Твое интервью ведущей оппозиционной газете, которое ты дал журналисту Мирону Рессу.
– Я ему ничего не говорил; наоборот, прогнал его из номера!
– Здесь написано твое мнение о революции восемьдесят девятого года. Ты считаешь несправедливым приговор, вынесенный Чаушеску и его супруге, критикуешь суд, который продолжался несколько часов. Говоришь, что в демократическом обществе нельзя лишать права обвиняемого на апелляцию и тщательное рассмотрение вопроса. Тем более нельзя одновременно расстреливать супругов, считая их вину доказанной в течение столь короткого времени…
– Вот сукин сын! – уже беззлобно произнес Дронго. – Об этом мы говорили не для интервью. Он просто использовал меня.
– Вы не идете в монастырь? – повернулся к эксперту Теодореску.
– Я сейчас подойду, – ответил Дронго, прикрывая телефон. – Что там дальше? – спросил он у комиссара.
– Еще он написал о том, что ты не хочешь взрывать ситуацию в Румынии, но согласен с тем, что глава государства Траян Басэску не может нормально управлять страной.
– Ничего подобного, я ни слова не сказал об их президенте! Это он назвал его никчемным.
– Здесь так и написано. Он задает тебе вопрос и называет главу государства никчемным, но ты не возражаешь против этого. Разве не так?
– Я подам на него в суд, – чертыхнулся Дронго. – Жаль, что не знаю румынских ругательств. Хотя этот мерзавец неплохо говорит и по-английски. Вернусь в Яссы и набью ему морду.
– И насчет убийства госпожи Лунгул, – безжалостно продолжал Брюлей. – Ты заявил, что не веришь в виновность Брынкуша и Паллади, считая, что следствие по их делу проходит предвзято и необъективно. Сейчас сообщили, что господин Брынкуш освобожден и это произошло благодаря твоему интервью.