Поэзия и проза Древнего Востока

Чжао Е

— Смотрите на меня! Смотрите! — И, взмахнув развевающимися по ветру рукавами, взмолилась: — О небесная фея! Отринь от меня старость, возврати мне юность! Не оставь своею заботой!

Государь, видя, что ветер вот-вот подхватит ее, попросил У-фана:

— Подержи государыню вместо меня.

Отбросив шэн, У-фан поймал государыню за ножку. Ветер вскоре стих. Фэй-янь залилась слезами:

— Государь был столь милостив, что не дал мне уйти в обитель фей. — Грустная, она принялась высвистывать изящную мелодию, потом вдруг зарыдала, и слезы многими струями потекли по ее щекам.

Государь устыдился и пожалел Фэй-янь. Он одарил У-фана слитками серебра,

по весу и доброте равными тысяче монет, притом дозволил ему входить в покои государыни. Через несколько дней дворцовые красавицы обрядились особым образом, уложив свои юбки наподобие струй, и назвали этот наряд «юбка, за которую удержали фею».

Хэ-дэ пользовалась все большею благосклонностью государя. Ей был пожалован следующий титул чжаои, что значит «Сияющая благонравием». Поскольку пожелала она находиться вблизи сестры, государь выстроил Шаопиньгуань — «Павильон младшей наложницы» и несколько парадных зал, как-то: зала Росистых Цветов, зала Где Задерживается Ветер, зала Длинного Благоденствия и зала Обретаемого Спокойствия. За ними располагались купальни: комната с теплой водой, комната с чаном для льда, а также особенный покой, где устроен был водоем с плавающими орхидеями. Комнаты соединялись меж собой открытою галереей. Изнутри помещение было вызолочено и изукрашено круглыми пластинами из белого нефрита с четырехугольным отверстием посредине — стены дивно переливались на тысячу ладов. Строения эти соединялись с Дальними покоями государыни через ворота, которые именовались «Вход к небесным феям».

Хотя Фэй-янь по-прежнему пользовалась благосклонностью государя, она все более думала о распутстве: рассылая повсюду людей на поиски знахарей, в надежде получить от них снадобья, способные отвратить старость.

Как раз в то время от юго-западных инородцев — бэйпо привезли дань. Их посол мог приготовить некое яство, отведав которого человек бодрствовал целый день и целую ночь. Начальник над иноземным приказом доложил государю о его наружности, присовокупив, что от посла исходит удивительное сияние. Государыня Фэй-янь, прослышав о нем, стала расспрашивать, что он за кудесник и каким искусством владеет. Иноземец ответил:

— Мое искусство в том заключается, что я могу покорить небо и землю, изъяснить законы жизни и смерти, уравновесить бытие и небытие, так что в моих руках все десять тысяч превращений замрут в едином обличье.

Государыня тотчас позвала помощницу Фань-и по имени Бу-чжоу и передала ей «для иноземца тысячу золотых». Однако же иноземец сказал:

— Тот, кто стремится постичь мое искусство, не должен предаваться блуду и сквернословию.

Государыня, конечно, не пожелала оставить свои привычные занятия. По прошествии нескольких дней Фань-и прислуживала при купании государыни. Голоса их речей были громки. Государыня поведала Фань-и свой разговор с иноземцем. Та, хлопнув в ладоши, сказала:

— В бытность мою на службе в Цзянду тетушка Ли Ян-хуа держала на озере уток. Но, к несчастью, выдра повадилась их жрать. Однажды старуха Пэй из Чжули поймала выдру и, поднеся ее Ли Ян-хуа, сказала ей так: «Говорят, что выдра ничего не ест, кроме уток, значит, ее надо кормить утятиной». Услышав ото, тетушка Ли разгневалась и повесила выдру. Искусство иноземца напоминает мне тот случай.

Государыня громко рассмеялась и сказала ей:

— Ах вонючий дикарь! Да разве под силу ему очернить меня и добиться, чтобы меня повесили?

Ко времени, о котором ведется речь, государыня благоволила полюбить некоего дворцового раба из рода Янь по прозванию Красный Феникс.

Он обладал отменною силой и проворством, легко перелезал через стены, ловко проникал в опочивальни. Хэ-дэ также принимала его на своем ложе. Однажды, когда государыня вышла из своих покоев, чтобы зазвать его к себе, то увидела, что Янь выходит из «Павильона младшей наложницы». Как велит старый обычай, каждый год на пятый день десятой луны всем двором отправлялись в храм Успокоения Души — Линъань-мяо. Весь день окрест храма звучали окарины, били барабаны. Все танцевали, взявшись за руки и притопывая ногами. Когда Красный Феникс вступил в круг, чтобы музыкой своей сопровождать пение, государыня спросила сестру:

— Ради кого он пришел?

Хэ-дэ ответила:

— Красный Феникс пришел ради моей драгоценной сестрицы. Разве может он прийти ради кого-нибудь еще?

Государыня страшно разгневалась и, взяв чашку с вином, швырнула в Хэ-дэ, залив ей юбку. Сказала при этом;

— Разве может мышь укусить человека?

На это Хэ-дэ ответила так:

— Чье платье носишь, того исподнее и видишь. Только и всего. Никого я не хочу укусить!

Хэ-дэ с давних пор держалась с сестрою, как то полагается простой наложнице перед государыней. И на этот раз государыня не ожидала услышать какого-либо резкого слова. Вот почему она оторопела и лишь безмолвно уставилась на сестру. Тогда Фань-и сбросила головной убор, грохнулась оземь и принялась биться головой так, что хлынула кровь. Затем, взяв Хэ-дэ за локти, она заставила ее поклониться государыне Фэй-янь. Хэ-дэ совершила поклон и заплакала:

— Неужто вы, сестрица, забыли, как в долгие ночи мы укрывались одним одеялом? Как не смыкали глаз, терпя нужду и холод? Как вы просили вашу сестру Хэ-дэ прижаться к спине вашей и согреть ее? А ныне? Ныне вы вознеслись высоко и знатностью превосходите других. Никто не смеет поднять на вас руку. Так неужто мы будем ссориться друг с другом попусту?

Государыня зарыдала. Она взяла Хэ-дэ за руку, вынула свою заколку из фиолетовой яшмы с изображением девяти птенцов феникса и воткнула ее в прическу сестры. Так все закончилось.

История эта слегка коснулась до государева слуха, и он стал расспрашивать, в чем дело. Но в страхе перед гневом государыни никто не проронил ни слова. Тогда он спросил Хэ-дэ. Она ответила ему так:

— Государыня возревновала меня к вам. Знаки Ханьской династии — огонь и добродетель, потому вы, государь, и есть Красный Феникс и Красный Дракон.

Государь поверил этому объяснению и остался им чрезвычайно польщен.

Однажды, отправившись спозаранку на охоту, государь попал в снегопад и занемог. С тех пор он ослабел потайным местом и более не был могуч, как прежде. Обычно, лаская Хэ-дэ, он держал ее за ножку. Но с некоторых пор государь был уже не в силах вызвать в себе страсть. Когда же внезапно он распалялся желанием, Хэ-дэ обыкновенно поворачивалась к нему спиной, так что он не мог более держать ее ножку в руках. Фань-и сказала как-то Хэ-дэ:

— Государь принимает всякие снадобья, чтобы побороть бессилие, но ни одно ему не помогает. Только держа в руках вашу ножку, он может одолеть свой недуг. Небо даровало вам большое счастье. Почему же вы поворачиваетесь к нему спиною и лишаете его побед?

Хэ-дэ ответила:

— Лишь поворачиваясь к нему спиной и не давая ему ублаготворения, я поддерживаю в государе влечение. Если я буду поступать, как моя сестра, — ибо это она научила государя держать ее за ножку, — я быстро ему наскучу. Разве можно одним и тем же средством дважды добиться успеха?