Поэзия и проза Древнего Востока
Шрифт:
[Большие] и малые демоны [собрались],
Семеро демонов могучих [собралось],
Семеро демонов на Думузи [напало].
35 Первый демон вошел в загон, [осмотрел загон, загон расшатал],
Второй демон вошел в загон, молоко свежее [землей закидал],
Третий демон вошел в загон, воду свежую землей [закидал],
Четвертый демон вошел в загон, кувшины [разбил, загон повалил]!
Пятый демон вошел в загон, пыль взметнул, вихрем прошел,
40 Шестой демон вошел в загон, загон тростниковый разметал.
Седьмой демон вошел в загон, а он, благородный, лежал, стонал.
Думузи в углу лежал
Светлый супруг Инанны лежал и стонал.
«Господин! Мы за тобой! Подымайся, [иди за мной!!
45 Думузи-супруг! Мы за тобой, подымайся, иди [за мной]!
Друг Инанны, чадо Туртур, [подымайся], иди за мной!
Ты, чей ложен сон [205] , брат Гештинанны, подымайся, иди за мной!
Твои овцы схвачены, ягнята похищены, подымайся, иди [за мной]!
205
Выражение: Ты, чей ложен сон (то есть тот, кто притворяется, что спит) очень часто употребляется по отношению к Думузи
Твои козы схвачены, козлята похдщены, подымайся, [иди за мной!]
50 Тиару светлую на голову не [надевай, подымайся, иди за мной ],
Повязку светлую на бедра [не надевай, подымайся, иди за мной!]
Посох пастуший священный не хватай, [подымайся, иди за мдой!]
Сандалии на ноги не [надевай, подымайся, иди за мной!»]
Пастух [в мольбе руки простер:]
55 [«Я к Уту на небеса взываю!
О Уту, ты брат моей жены, я супруг твоей сестры,
В дом твоей матери я сливки носил,
В храм Нингалъ молоко носил,
Свадебный дар в храм приносил,}
60 [Светлые губы я целовал,]
[Светлое лоно Инанны ласкал.}
[Преврати мои руки в ноги газели,}
[Преврати мои ноги в ноги газели,}
[От демонов моих ускользну я, не утащат они меня.]
65 [У плотин в степи спрячусь я, не утащат они меня,}
[У каналов в степи спрячусь я, не утащат они меня».}
[Уту мольбам его внял благосклонно.}
[Как благодетель оказал милость.}
Превратил его руки в ноги газели,
70 Превратил его ноги в ноги газели.
Демоны на демонов вз[глянули].
Малые демоны большим мо[лвят],
Демоны своим сотоварищам мол[вят:]
«Юноша! Он убежал [от нас},
75 Думузи! Он убежал [от нас!]
У плотин в степи схва[тим его!]
Сторож плотин [поможет нам!}
У каналов в степи сх[ватим его],
Сторож каналов по[может нам.]
80 Перед стадом овечьим [схватим его],
Перед стадом газельим [схватим его},
Меж овец на привале [схватим его].
Меж овец его друга [схватим его},
За стадом овечьим сх[ватим его],
85 У друга его [схватим его!}
86 [Схватим его, свяжем его!]
.........................
89 У колен его матери [схватим его!]
90 Мать его [Туртур поможет ему!]
У доброй сестры его [схватим его!]
Сестра его [поможет ему!}
[В доме светлой Инанны схватим его!}
.........................
94 Инанна в ярости [выдаст его!»]
102 Светлый супруг Инанны так сказал:
«Нет травы – пожрали траву!
Нет воды – выпили воду!
105 Нет загона – развеян загон!
Нет овец – отвязаны овцы!»
Его, у которого
108 108 строк плача о Думузи и Инанне на свирели «шем».
Текст впервые опубликован в 1911 году французским ассириологом Шейлем («Revue d'Assyriologie et d'archeologie orientale», VIII, стр. 161—169) и с тех пор не переиздавался. Известны переводы отдельных отрывков текста С.Н. Крамера и Т. Якобсена. Состоит из двух частей – плача Инанны по Думузи и рассказа о преследовании Думузи демонами «галла». Вторая часть полуразрушена, но частично восстанавливается благодаря многочисленности вариантов рассказа о бегстве Думузи от демонов. Плач Инанны по Думузи, один из многих ее плачей по нему, который как будто противоречит жестокому поведению Инанны в мифе о нисхождении ее в подземное царство, видимо, не воспринимался в сознании шумерийцев столь же противоречиво, как в нашем: Инанна, равно и другие божества, действует в мифах как стихийная сила, сама подчиняясь неумолимым стихийным законам, она – часть этой стихии.
И, как богиня плодородия и цветущей жизни, она оплакивает гибель этой жизни, воплощенной в образе Думузи (как будто бы не зная, что она способствовала этой гибели, так же как она в этот момент как будто бы не знает, что Думузи, как символ вечного обновления, снова вернется на землю). Текст этот, может быть, один из самых важных для понимания сложности и многозначности культа умирающего и воскресающего божества, ибо пастуший бог Думузи здесь явно связывается и с жизнью растительной, а также, судя по некоторым намекам текста, выступает и как царь (вождь) общины, заботящейся о ее плодородии (ср. строку 15, по которой можно судить, что он вступал в брак с молодыми девушками – жрицами Инанны или отбивал женщин общины, как Гильгамеш в аккадском эпосе), что, возможно, являлось частью ритуала.
Благородная дева стоит на улице...
Благородная дева стоит на улице,
Дева-блудница, дочерь Инанны,
Дева, дочерь Инанны, стоит у ночлежища.
Масло и сладкие сливки она,
5 Телица могучей Инанны она,
Кладовая богатая Энки она,
О, дева! Сядет – яблонею цветет,
Ляжет – радость взорам дает,
Кедров прохладой тенистой влечет!
10 К ней прикован мой лик – лик влюбленный,
Мои руки прикованы – руки влюбленные,
Мои [очи] прикованы – очи влюбленные,
Мои ноги прикованы – ноги влюбленные.
Ах, серебром пороги пред ней, лазуритом ступеньки под ней,
15 Когда по лестнице она спускается!
Когда милая остановилась,
Когда милая брови сдвинула -
Милая с небес ветром [повеяла],
В [гр]удь юноши стрелой ударила [206] .
20 Бог Ассаллухи это увидел.
К Энки-отцу идет и молвит:
«Отец! Благородная дева на улице!»
206
Дословно: «...тростником ударила»