Поганое поле. Возвращение
Шрифт:
— В книгах прочитала.
Я не нашел, что сказать. Кира молчала и смотрела, как трое ребят катаются по очереди на скейте. Колесики выдавливали на мягком дерне глубокие бороздки. Нормально не покатаешься, но детвору это не останавливало. Воздух наполнился синевой сумерек, а с реки потянуло прохладой.
— Пойми меня правильно, Кира… — начал я. — Я хочу получить новые допарты… То есть магические штуки, понимаешь? А потом мы уедем отсюда в Республику Росс. И дальше видно будет.
— Хорошо.
— Хорошо?
Кира посмотрела на меня.
— Я ведь говорила, что человек никогда не
Я нахмурился.
— Это не навязчивая идея, Кира! Я поклялся! И это — моя цель.
— Допустим, ты вернешь Витьку, — серьезно сказала Кира, и у меня сердце пропустило удар. “Вернешь Витьку” — звучит-то как! — Что будешь делать дальше? Поставишь новую цель и будешь носиться за ней по всему Поганому полю?
— Видно будет, — буркнул я, подумав, что в глубине души не сильно-то и верю в возможность вернуть Витьку. Иначе прикидывал бы, что делать дальше. А я совсем не думал об этом. — Построим дом и будем жить. Или отправимся в путешествие. Или осядем в Республике Росс.
— Или здесь, — добавила Кира.
— Или здесь, — упрямо повторил я. — А что? Что плохого в целеполагании? У тебя тоже есть цель — найти библиотеку и зарыться в книги. Тоже мне…
— Это не цель, — перебила Кира. — Это самообман. Книги — способ убежать от реальности в выдуманные миры. Духовный эскапизм. Но сейчас я думаю, что пора принять мир таким, какой он есть, а не бегать кругами, как цепной пес вокруг будки. Это место ничуть не лучше и не хуже любого другого.
— Не для тебя.
— Зато для тебя это место лучше многих. Ты ведь ведун. И не самый слабый, раз победил Гришана.
— Я не понял: к чему ты клонишь?
— К тому, что ты не обязан идти в Республику Росс. Ты волен остаться.
Я смотрел на нее некоторое время. Дети вопили вдалеке.
— Ты что, хочешь меня покинуть?
Кира ответила не сразу. Смущенной она не выглядела, разговор ее не напрягал. Она обдумывала свои слова.
— Олесь, ты будто чувствуешь вину передо мной. А ты ни в чем не виноват. Я с тобой по своей воле, никто меня не заставлял. Если ты думаешь, что я буду ревновать к твоим наложницам…
Я скривился, как от зубной боли.
— …то мне все равно. Мужчинам надо изливать избыток своей мужской силы… как, собственно, и женщинам, но мужчины хуже умеют терпеть неудобства, скажем так. Так что развлекайся как хочешь, я тебе не помешаю. Поставлю здесь шатер и заодно посторожу машину.
Не скажу, что ее “разрешение” и было тем, чего мне недоставало. Я подозревал, что это очень тонкий троллинг, на какой только способна начитанная женщина без особых комплексов цивилизованного человека. Мы ведь и не было парой, чего я заморочился с этими наложницами? С чего вообразил, что Кире это не понравится?
У женщин, насколько мне известно, вообще гипертрофирован инстинкт собственника. При виде потенциальной соперницы у них на бессознательном уровне поднимается шерсть на загривке, вылезают когти, и они начинают шипеть. Но я сужу по дамам из первой четверти двадцать первого века — точнее, по “квесту к буржуям”,
Я почесал бороду и мотнул головой:
— Пойдем, поедим. Там на стол накрывают.
Кира особо не колебалась и не ломалась. Мы уселись по-турецки за низкий стол, заполненный тарелками с холодным вяленым мясом и жареной рыбой, деревянными чашами с кашей, пирогами и квашеной капустой. Вся эта еда была приготовлена, видимо, загодя, а сейчас просто выложена на стол без подогрева. Не знаю, где они хранили снедь на этой жаре — наверное, где-нибудь у воды или даже прямо в воде. Или у них есть холодильник с надписью: “Сделано в Республике Росс”.
Кира “официально” — моя наложница, но Азалия и Катерина не стали ее тянуть к себе в сераль, чтобы господин потрапезничал в гордом одиночестве. Сами эти двое ускользнули в “пристройку” и не давали о себе знать ни единым звуком. Гришан хорошо их выдрессировал. Появлялись они лишь для того, чтобы подлить чаю, убрать грязные тарелки и зажечь свечи, когда совсем стемнело. Причем мне чудилось, что они владеют телепатией: до того вовремя появлялись.
В этом тоже было что-то от вышколенного обслуживающего персонала эпохи буржуев.
После ужина Кира удалилась возводить свой маленький шатер возле “гарбовоза”, и меня снова на минуту охватило бесячее чувство вины. Но я сумел от него отбрыкаться, напомнив себе аргументы самой Киры. За нашу безопасность я тоже не особо волновался. Кодекс бусидо Отщепенцев, или как он у них называется, соблюдался железно, и мертвый Гришан обеспечил меня и всю мою собственность, в том числе живую, определенным иммунитетом.
Конечно, если я повздорю с кем-нибудь из местных татуированных магов, разговор приобретет новые нотки, но за весь вечер ко мне в шатер не пожаловал ни один гость, чтобы с ним можно было поругаться. Или тут не принято ходить в гости без приглашения, или я первым должен обойти соседей… Я решил повременить с хождением по гостям — по крайней мере, до завтра. Вот представлюсь Совету, заявлю о своих целях, и видно будет…
За шатром размещались “удобства” в виде обычного деревенского туалета с дырой в полу, но с камышовыми стенами, душ с нагретой водой в жестяной цистерне и простой рукомойник. Я почистил зубы и помылся в душе, где нашлись огромный кусок мыла, будто отрубленный от еще большего куска, и шампунь в стеклянном бутыле без наклеек. Мыло, несмотря на устрашающий вид, пахло приятно и не щипало глазки. И шампунь оказался достойным, чтобы привести мою растительность в порядок.
Я хотел предложить и Кире помыться, но она уже забралась в шатер.
Для помывочных процедур я распустил волосы и этим лишил свой волосяной допарт экранирующих свойств. Хрен пойми, как он работает, но от телепатических атак меня защищают собственные патлы, непременно собранные в хвост или (как я предполагал) заплетенные в косу. Для косы длины волос пока не хватало, но это вопрос времени. Сейчас волосы достигали плечей — еще пара месяцев, и я обзаведусь косой, как у Отщепенцев.
Кстати, недаром все они, как и мифические волшебники вроде Гэндальфа, Мерлина и Дамблдора, носили длинную растительность. Возьмем же пример с этих достойных мужей!