Погасить Черное Пламя
Шрифт:
– Я звала их, – отвечала Квендихен. – Маху, Тиндекета, Реммевагару – никто не отвечает.
– Значит, они все мертвы, – произнесла Глиргвай.
Это была лишь сухая констатация факта. Эльфка не хотела и не могла сейчас вдумываться в то, что означают для них эти слова.
– Нам нужно в Фаммигвартхен, – сказала Квендихен. – Мы не сможем сами телепортироваться. А отсюда надо убираться, чем дальше тем лучше.
Подруга была права. Партизанки умели вязать розы одноразовых порталов из собственной Чи, но сейчас обе были слишком слабы
– Активируем телепорт и перенесемся в Бьонгард, – закончила Квендихен.
Глиргвай покачала головой:
– А ты не думаешь, что в столице сейчас все мандреченами кишеть будет?
– Конечно. Но им и в голову не придет, что мы сидим у них под самым носом. Там есть один верный эльф, кузнец Тирбен. У него лавка прямо напротив башни Светлого Всадника. Он нас спрячет, пока все не утихнет, а потом посмотрим.
– Что ж, – сказала Глиргвай задумчиво. – Хоть какое-то подобие плана для начала.
Ущелье Фаммигвартхен находилось между ними и Домом, милях в пяти, если по прямой. Девушки вполне успевали добраться до телепорта раньше, чем наступит ночь. Глиргвай забрала меч Хелькара, и эльфки направились к спуску – узкой тропке.
– Ты иди первая, – сказала Глиргвай. – Ты тяжелее меня.
Тут она заметила черные пятна на кистях Квендихен.
– А что у тебя с руками?
– А, ничего, – беспечно произнесла подруга.
Глиргвай осторожно коснулась ее запястья.
– Немного не повезло, – сказала Квендихен, улыбаясь одними губами. В глазах ее застыли ужас и боль. – Я успела и обжечь руки об пулемет, и обморозить, пока мы спали.
Глиргвай понимала, что значит для певицы, зарабатывающей на жизнь игрой на лютне, потеря пальцев. Она наложила на руки Квендихен два заклинания – обезболивающее и восстанавливающее кровообращение. Потом оторвала подол от длинной рубахи подруги и соорудила нечто вроде повязок, поскольку рукавицы подруги сгорели.
– Не вынимай руки из карманов, – сказала Глиргвай.
Но Квендихен пришлось пренебречь ее советом. Спуск был крутым, и эльфкам приходилось цепляться за камни и корни, чтобы не скатиться вниз. Лук становился с каждым метром все тяжелее, бил по затылку, сползал. Меч путался в ногах, горели обмороженные щеки. Руки сводило судорогой от мороза и усталости. От голода жутко болела голова. Желудок уже не противно ныл, а рычал, как безумный зверь.
Но самое неприятное было не в этом.
Самый жуткий зверь пока прятался на задворках сознания, но его острые зубы уже блестели в темноте. С них капала кровь – кровь Махи, Тиндекета, Хелькара, сестры Че…
Кровь детства, умершего в огненном дыхании гросайдечи.
Девушки оказались на опушке леса.
– Веди, – сказала Глиргвай.
Она раньше не бывала в Дункелайс, а в этот раз прилетела вместе с Хелькаром. Квендихен с сомнением осмотрела деревья.
– Я не помню дороги, – сказала она. – Ну, знаешь, как это бывает. Я же шла вместе с Моркобинином, и по сторонам особо не смотрела.
– Прекрасно, – только и смогла сказать Глиргвай. – Что ж, пойдем по солнцу.
Они пошли – и с блеском опровергли поговорку о том, что темный эльф никогда
– Мы же будем в столице, – говорила Квендихен. – Тут важно не ударить в грязь лицом.
Глиргвай сначала подумала, что подруга сошла с ума. Потом удивилась ее легкомыслию и черствости. Хотя, в конце концов, Ежи Махи не вырастили ее. Но потом она вдруг поняла, что Квендихен делает это для нее – тормошит и отвлекает от горьких мыслей.
И если бы подруга не журчала всю дорогу как ручеек, Глиргвай пожалуй уже повесилась бы на ближайшем суку.
Кто-то должен был быть виноват в смерти всех Ежей Махи. Несмотря на всю свою ненависть и боль, Глиргвай поняла, что это не химмельриттеры из далекой, незнакомой Боремии.
«У нас нет с ними войны», сказала Маха.
«Я убью Морул Кера», думала Глиргвай. – «Я поеду в Рабин и застрелю его, когда он выйдет из своего замка. Он не может сидеть там вечно… Я никогда не промахиваюсь. Я всажу ему стрелу из лука Хелькара прямо в глаз. А потом пусть делают что хотят, мне уже все равно».
Когда подруги, опираясь друг на друга, вышли на прогалину, уже темнело. Глиргвай увидела гору Шлосс. В ней по прихоти небесного скульптора было вытиснено гигантское подобие замочной скважины.
– Весь день тролли проиграли, ключ от дома потеряли, – пробормотала Квендихен, тоже заметившая Шлосс.
Долина Фаммигвартхен находилась с другой стороны, между горами Шлосс и Фамми. Партизанки забрали слишком сильно к востоку. Идти по ночному лесу было опасно. Но Глиргвай боялась, что если они остановятся на ночевку, то утром уже не проснутся. Эльфки слишком ослабели во время перехода.
– Принюхайся, – вдруг сказала Квендихен. – Пахнет дымом. Здесь недалеко есть жилье.
Глиргвай ментально просканировала местность. Деревушка обнаружилась совсем недалеко – примерно в километре от них к западу.
– Да, есть, – сказала Глиргвай. – Ну, а если в ней уже стоит полк мандречен? И даже если нет, то здесь скорее всего нет темных эльфов. А Маха всегда говорила – не входить в дома к серым эльфам.
– А мы подойдем тихонечко и посмотрим, – просительно сказала Квендихен. – Если нет, найдем какое-нибудь дупло и переночуем там.
Подруга неохотно согласилась.
Хозяйка дома поставила перед Квендихен тарелку с дымящимся супом.
– Спасибо, – сказала эльфка.
С трудом удерживая ложку в распухших, почерневших пальцах, Квендихен принялась за еду. Они постучали в первые ворота, на которых мерцал в ночи серебром знак Паутины, оберег темных эльфов. Двигаться ближе к центру деревушки по единственной улице девушки не рискнули. И партизанки не прогадали. Хозяйка дома оказалась невысокой, темноволосой и темноглазой – истинной темной эльфкой. Она назвалась Рутлом, но имен гостей не спросила. Вместо этого она усадила девушек за стол и вытащила из печи горшок с супом.