Погасшее солнце
Шрифт:
— Почему молчим, а? — наконец спросил Сириус, чтобы хоть как-то развеять обстановку.
— Молчание — золото, — ответила Лили. — Кстати, я забыла, какое сегодня число?
— Стареешь, цветочек, — весело отозвался Бродяга. — Двадцать четвертое октября.
Внутри Лили похолодело. Она отвела взгляд и посмотрела на пол. Она забыла. Совсем забыла.
«Двадцать четвертое, двадцать четвертое, двадцать четвертое…»
— Завтра ровно два года, — тихо прошептала она, но все ее прекрасно услышали.
— Что-то случилось? — переспросил Сириус, недоумевая.
—
За столом воцарилось молчание. Лили чувствовала каждой клеточкой взгляды, устремлённые на нее. А она молчала. Тихо молчала, а душа, а внутри все кричало. Крик болезненный, невыносимый. Он внутри, его никто не услышит.
— Очень жаль! — искренне проговорила Каролина, что заставило Эванс удивиться. Неужели у Эйвери тоже есть своя история?
Вдруг дверь паба вновь открылась. Лили и вся компания перевели взгляд на нее, а потом, девушка почувствовала, как внутри все похолодело, как все сжалось. На пороге стоял Римус и Марлин, и они направлялись к ним.
Лили остолбенела, она не понимала, что происходит? Что это за реальность?
— Ребята, — Римус с самой счастливой улыбкой оглядел присутствующих. — Я очень рад, что вы здесь! У меня для вас важная новость.
— А она здесь зачем? — грубо спросила Каролина, смотря на Марлин таким взглядом, который мог бы сжечь каждого. Только МакКиннон не осталась без сдачи и сощурив глаза, счастливо улыбнулась, чуть толкнув Люпина в бок.
— Знакомьтесь, — он сделал паузу и с идиотской улыбкой сказал: — Моя девушка, Марлин МакКиннон.
Комментарий к Глава 14.
С Пасхой, ребята)
========== Глава 15. ==========
Лили проснулась очень рано. Она проснулась с первыми лучами солнца и оглянулась, оглянулась в надежде, что что-то изменилось, но все было, как и прежде. Вещи лежали на своих местах, соседки были теми, что и вчера, а комната так и осталась комнатой.
А она надеялась, что все, что с ней случилось сон. Плохой кошмар, но оказалось, что вся ее жизнь и есть кошмар. Кошмар, который длиться вот уже несколько лет, начиная с шести.
Да, вроде все началось так давно, но она еще помнит. Помнит во всех красках, так, как будто все началось так недавно или же просто вчера.
Лили была бурным ребёнком. Вечно куда-то бежала, попадала во всякие истории, и всегда улыбалась. Всегда. Она была доброй и очень любила помогать. Она плакала из-за любой мелочи, и всегда всех жалела. Но вот, только ее не любили. Все началось с шести лет. Тогда ее мать Кларина, впервые подняла руку на свою дочь. И все понеслось. Каждый день, если она не слушалась, ее била ее же мать. Лили не понимала, не принимала и не хотела свыкаться с такой несправедливостью. Она перестала слушать, уважать и выполнять. Но все только ухудшалось, а особенно, когда они узнали, что она волшебница.
Лили не хотела вспоминать, что было дальше. И так слишком много. Ах, да. Сегодня Двадцать пятое, но самое обидное было то, что она чувствовала себя виновной в их смерти. Себя и никого больше.
Лили встала, оделась по-маггловски
— Доброе утро, профессор, — поздоровалась Лили и вытащила мешочек с летучим порохом. Еще вчера она отпросилась с занятий и заранее приготовилась к поездке. — Лондон.
Перед ее глазами все поплыло. Она прикрыла веки, а когда открыла, то поняла. Она уже на месте. Сегодня ровно год, как их не стало. Не стало этих жалких тиранов, что испортили ее характер, заставили ее посмотреть на жизнь по-другому, и навсегда оставили отпечаток в ее душе. А ведь это влияет на человека, немногие держатся до последнего, кто-то ломается, ломается сразу, как только попали на это дорожку. Да, это все понятно, но только одно останется для Лили загадкой, почему она?
Лили вышла на улицу, и зашагал к железной дороге. Она жила на севере Лондона. В уютном местечке, которое находилось далеко от городской суеты. Можно считать, что она выросла в деревне. Вместе с сельскими ребятами и ребятами по соседству, она дружила, общалась и ходила гулять. Лили пересекла железную дорогу, прошла мимо станции, а затем, повернув на север, пошла по полям. По полям, которые всегда были для нее домом. Здесь она жила, дышала и радовалась.
Лили провела рукой по цветам, ветер здесь был сильный, приходилось жмурить глаза. Он как будто встречал ее, ждал, и он был единственным, кто действительно рад ей. Лили подумала о сестре. Интересно, как она ее встретит? Опять накричит и обвинит ее в смерти родителях? А как ее бабушка? Что с ней?
Лили выбросила эти мысли из головы. Слишком много. Чересчур.
Вот она дошла. Она смотрит на свой дом издалека, как будто это все воспоминание, очень яркое воспоминание, и еще чуть-чуть и оно растворится, растворится в не справедливой реальность, в этой чертовой жизни. Она огляделась, все как всегда, ничего не изменилось с того дня, когда она узнала про смерть родителей. Ничего.
— Петуния, — тихо произнесла Лили, когда зашла вовнутрь и наткнулась прямо на сестричку.
Петуния окинула взглядом Лили. Младшая Эванс взглянула в ее глаза и поняла, что все не забыто, она еще помнит, как и Лили.
— Уродка вернулась, — пропела она. — Только тебе здесь никто не рад.
Больше не сказав и слова, она развернулась и зашагала прочь. Оставив Лили наедине со своими тараканами в голове.
— Бабушка, — позвала Лили, но ее встретила пустота. Лили запаниковала. — Бабушка!
Она забежала на кухню, но никого не было. Гостиная и тоже пусто. Сердце участило удар. Лили поднялась в комнату Петунии и неуверенно постучалась.
— Где она?
— А ты разве не получала письма? — лениво спросила Петуния.
— У нас совы, а не маггловская почта, — прошипела Лили.
— Вот же черт, а я забыла, — Петуния поднялась с кровати, и, открыв первый ящик, протянула ей бумажку.
Уважаемая Петуния Клариса Эванс.
Спешим Вам сообщить, что два дня назад Розета Эванс (Ваша бабушка) скончалась от сердечного приступа 15 октября в девять часов до полудня.