Поглощенные обманом
Шрифт:
— Я доверял тебе, Лия, даже больше, чем самому себе. Ты была светом, который мне не разрешалось иметь, и я сделал все, что мог, чтобы защитить его и не дать ему сгореть. Ты была единственной чистотой, которую я видел в мире, и я изо всех сил старался не запятнать ее. По-своему я хотел сохранить тебя, пойти против своей природы и сохранить тебя, но я должен был знать, что это всего лишь несбыточная мечта.
— Ты это сделал. Ты защитил меня, ты… дал мне повод жить после того, как я думала, что все кончено. Я всегда называла тебя монстром, но мне потребовалось забыть тебя, чтобы понять, что ты тот монстр,
Снег прилипает к его плечам и темным волосам, когда он смотрит на меня сверху вниз с искривленными от боли губами.
— Я не могу.
— Адриан…
Он хватает меня за руку, поднимает на ноги и прижимает к себе. Его губы находят мои приоткрытые, и я всхлипываю в них, пока он пожирает меня, его язык погружается внутрь, чтобы насладиться всем, что я могу предложить, а затем еще немного.
Мой муж целует меня с отчаянием, которое соответствует моему, и страстью, которая пробуждает мою собственную. Он лишает меня мыслей, пока не остается единственным, кто присутствует, как будто я существую для него, за то, как он целует меня, как будто это его первый и последний поцелуй.
Я задыхаюсь от слез, пальцы впиваются в его рубашку, когда его рука обнимает меня за талию. Он поднимает меня с земли, так что я подвешена, если не считать его хватки.
Он отбрасывает пистолет и швыряет меня к стволу дерева, в то время как его язык все еще обвивается вокруг моего, кружась и пожирая. Другой рукой он поднимает мое платье и пальто.
Холод обжигает мою обнаженную кожу, и я шиплю, но мои пальцы двигаются сами по себе, расстегивая его штаны с такой настойчивостью, какой я никогда раньше не испытывала.
Я хочу его с таким отчаянием, что у меня перехватывает дыхание.
Мне нужно обладать им, чтобы не потерять его, и если это должно произойти только через секс, то так тому и быть.
Мои губы никогда не покидают его, пока я освобождаю его твердый член и направляю его к своей ноющей сердцевине. Мои ноги обвиваются вокруг его талии в стальном объятии, когда он сдвигает мои трусики в сторону и входит в меня одним диким движением.
Я задыхаюсь в его рту, целуя его с новой энергией, мои руки обнимают его шею и хватают короткие волосы на его затылке. Он входит в меня, одной рукой хватаясь за дерево за моей спиной для равновесия, а другой обхватывая мою челюсть, наклоняя мою голову, чтобы он мог поцеловать меня глубже, конфискуя больше моих вдохов.
Моя спина скользит вверх и вниз по жесткой поверхности дерева, когда он входит в меня глубокими, грубыми толчками, которые соответствуют безжалостным ударам его языка.
Обжигающий жар течет по моим венам, несмотря на морозную погоду, снег и белизну, которая почти погребает нас. Я привязана к этому моменту, к жизни, сильной, защитной хваткой Адриана.
Мысль о том, что я потеряю его, наполняет меня такой огромной пустотой, что я слышу ее эхо в своей ноющей груди. Я прижимаюсь к нему крепче, целую его быстрее, в то время как мои слезы обжигают мою кожу и впитываются в его.
Мы кончаем вместе,
Он отстраняется от моего рта, и я отпускаю его губы с тихим всхлипом. По крайней мере, он был со мной, когда трахал меня, но сейчас его нет.
Теперь мы должны коснуться земли после левитации.
Я крепче обнимаю его за шею, зарывшись лицом в его кожу и вдыхая его древесный запах в свои легкие.
Он выходит из меня, заставляя меня освободить ноги от его талии, когда он разглаживает мое платье и пальто. Его сильная ладонь опускается на мое бедро, чтобы удержать меня, так как в данный момент я свисаю с его шеи, мои ноги не касаются земли.
— Отпусти меня, Лия, — приказ звучит тихо, не так твердо, как обычно.
Я яростно трясу головой у него на шее.
— Ты замерзнешь насмерть.
— Мне все равно. Замерзнуть до смерти лучше, чем то, что ты планируешь.
— Посмотри на меня.
— Нет…
— Леночка, посмотри на меня.
Я не могу устоять перед ним, когда он называет меня этим прозвищем или, когда он понижает свой голос до этого уговаривающего диапазона.
Не отпуская его, я отстраняюсь, чтобы посмотреть на него сквозь затуманенное зрение. Адриан вытирает мои слезы подушечкой большого пальца, даже когда падают свежие.
— Когда мне было десять, моя мать предала моего отца, разговаривая с другими преступными организациями за его спиной. Она была настолько жадна до власти, что в то время в одиночку замышляла переворот против Пахана с намерением сделать моего отца человеком номер один в Братве. Когда он узнал об этом, он погнался за ней, заставил ее встать на колени и выстрелил ей между глаз прямо передо мной.
Вот как обращаются с предателями в братстве, независимо от того, кто они и каково их звание.
Я хнычу, дрожа всем телом в его объятиях, но это не из-за его скрытой угрозы, а из-за того, что он был свидетелем казни своей матери в детстве. Мое сердце болит за него, даже если он планирует сделать тоже самое со мной. Я думаю, вот что значит любить. Это значит чувствовать боль того, кого ты любишь, несмотря на то, что он замышляет для тебя.
— Ты… ты собираешься убить меня сейчас?
— Никогда. — Никаких колебаний. Никаких раздумий.
— Я… разве это не то, что ты должен сделать?
— Может быть. Но, как и ты, я не могу причинить тебе боль, Леночка, даже если на кону моя собственная жизнь.
— Что…что ты имеешь в виду, говоря, что на кону твоя жизнь? — Мне не нравится, как это звучит. На самом деле, я ненавижу это так сильно, что дрожу по причине, совершенно отличной от холода.
— Помнишь, ты спросила меня, любил ли я тебя когда-нибудь?
Я киваю, новые слезы подступают к моим глазам.
— В то время я не понимал своих эмоций, но сейчас понимаю. Я действительно люблю тебя, Лия. Я всегда любил. Но моя форма любви — это не сладость и не мягкость. В этом нет ничего благородного или деликатного. Моя любовь эгоистична и подла. Моя любовь — это тот тип, когда я буду убивать людей, чтобы защитить тебя, и стирать других, чтобы отомстить за тебя. Моя любовь собственническая, навязчивая и не знает границ, не тогда, когда я впервые встретил тебя, и уж точно не сейчас.