Поглощенные туманом
Шрифт:
– Проболтались!
– Только не говори ему. Он не любит об этом вспоминать и был в ярости, когда узнали журналисты. Кажется, так ему отомстила бывшая любовница. Не знаю, зачем он вообще с ней связался. Фрэнка ничем не интересовалась, кроме его денег.
– Я не разбираюсь в мужской логике и не хочу, – Ника водит пальцем по столу и замирает, когда осознает, что вырисовывает инициалы графа. – Расскажите, пожалуйста, о его болезни. Никогда не слышала о подобном.
Ника не видит лица Люсы, только замечает, как ее плечи напрягаются. А затем медленно расслабляются,
– Стефано говорил, что он проснулся от женского крика. Замок всегда полнится звуками, но в ту ночь крик был особенным. Неестественным. Мертвым.
– Вы тоже его слышали?
– Хочешь верь, хочешь – нет, но да. Слышала. – Люса выключает воду и поворачивается к Нике с отрешенным лицом. Глаза заморожены и смотрят в одну точку. – Но решила, что это сон, а вот Стефано пошел искать. И встретил призрака. Он молчал несколько дней. – Женщина моргает, и глаза обретают былую яркость. Она снова садится и тщательно вытирает руки белым полотенцем, словно хочет стереть с них невидимые прикосновения. – С тех пор он боится спать в темноте, хоть и отрицает это. Но я-то знаю. И никакие психиатры не помогли. Лишь поставили диагноз – фазмофобия. – Люса выплевывает слово.
– А кого он увидел?
Люса подозрительно щурится:
– Конечно, может прозвучать грубо, но какое тебе дело? Ты хорошая девушка, но много расспрашиваешь.
Ника смеется:
– Не вы первая упрекаете меня в бестактности, – она пожимает плечами, – и прямолинейности. Но если мне удастся сфотографировать призрака в замке – то это будет удачная фотография. И, возможно, граф Карлини перестанет считать меня шарлатанкой.
– Ты тоже видела призраков? Паола что-то говорила насчет твоих работ, но, если честно, я не прислушивалась.
– Лично не видела, – Ника пододвигает к себе камеру и накидывает на шею ремень, – но часто ловила на фотографиях. Они попадают в капкан, стоит мне заснять их на пленку.
– Ух, – женщина порывисто трет ладони, – даже холодно стало от этих разговоров. Черт возьми, где Мими носит?
Стрелки часов сходятся на цифре четыре, и дверь с грохотом раскрывается.
Ника с Люсой испуганно дергаются. Мими бесцеремонно входит на кухню и швыряет рюкзак на пол. Глаза горят нездоровым блеском.
– Смотрите, на первой странице. – И она бросает смятую газету бабушке.
Люса нервно разглаживает ее и вчитывается. Краска сходит с лица, глаза вваливаются, а губы вытягиваются в тонкую линию от страха.
Ника растерянно смотрит то на женщину, то на ее внучку. И Мими зловещим шепотом цитирует статью:
– На берегу моря найдена молодая девушка с выколотыми глазами. Итальянский Потрошитель вернулся.
Глава 4
У каждого свои страхи
Ника пытается сосредоточиться на работе, но ни гипсовые панели на стенах в виде ангелов, покрытых золотом, ни дивный закат, который окрашивает море розовыми тонами, не помогают. Она запрокидывает голову и смотрит на амуров, которые выстроились по кругу и направили луки со стрелами прямо в
Ника подходит к окну и прикасается к холодному стеклу, а затем проводит остывшей ладонью по разгоряченной шее. Давление явно повышено, потому что лицо пылает, а сердце часто бьется. Она сверяется с картой, но перед глазами встает черно-белый заголовок статьи: «Возвращение Итальянского Потрошителя».
На половину страницы улыбается чернокожая американка. А ниже текст:
«На берегу моря найдена молодая девушка с выколотыми глазами. Улик не обнаружено. Люди боятся возвращения последователей Потрошителя, который уже унес десять жизней сто лет назад, но так и не был пойман».
Ника со вздохом сворачивает карту. Кажется, сегодня ей уже не поработать. Люса вытолкала ее из кухни, как только прочла статью, не ответив ни на один из вопросов. И теперь они разрывают голову, как стальные щипцы. Надо же было маньяку объявиться именно сейчас! Словно он ждал Нику.
Холод охватывает тело, и она поспешно идет к двери гостиной. Нужно выбросить глупые мысли. В мире полно совпадений. Ника вовсе не притягивает неприятности как магнит.
Следующая комната оказывается обжитой, в отличие от предыдущей. Винтажные бра рассеивают теплый свет вдоль стен, напротив двери – грузный камин, напоминающий уставшую от жизни старуху, которая прикрывается двумя сиреневыми креслами, обитыми протертым плюшем. В гостиной полумрак из-за плотно зашторенных окон, тепло и тишина, нарушаемая легким треском поленьев. Но Ника не может сдвинуться с места по другой причине. В одном из кресел, вытянув длинные ноги, сидит Стефано. Его голова свешивается на плечо, пальцы левой руки почти касаются пола, покрытого однотонным темно-зеленым паласом.
Ника пересиливает себя и осторожно подходит к спящему графу. Смотрит на его лицо, на котором пляшет свет от огня. Длинные ресницы касаются скул и слегка трепещут. Грудь мерно поднимается.
Ника замечает документы, разбросанные на столике. Поверх лежат очки в тонкой оправе.
Она хмыкает. Любитель почитать уже плохо видит в тридцать два года.
Тихо кладет карту на пол и отступает, чтобы найти подходящий ракурс.
Граф убьет ее, если узнает, но она не может упустить такой кадр. Сердце бьется, и кажется, что его стук вот-вот разбудит мужчину. Ника поспешно ловит Стефано в объективе и спускает затвор.
Щелчок звучит подобно выстрелу. Мужчина вздрагивает и открывает глаза. Даже в полутьме они похожи на плавленое серебро.
– Вы спутали меня с интерьером? – Он сонно потирает переносицу и сдерживает зевок.
– Простите, не удержалась. – Ника присаживается на край кресла и прижимает к себе камеру. – Если хотите, я подарю вам эту фотографию.
– Неужели у меня на лице написано, что я страдаю нарциссизмом?
Граф вскидывает черную бровь и смотрит на Нику, как на шаловливого ребенка.