Поглощенный
Шрифт:
– Раз уж ты поднял эту тему, сынок, думаю, тебе следует выразиться более понятно и правильно, - говорит она, а ее голос твердый как сталь.
Сет морщит лоб.
– О, да брось, я просто не хочу, чтобы ее ранили, ба, - он бросает на меня умоляющий взгляд помочь ему, но я плотно сжимаю губы.
– Ладно, я сам отфильтрую свои слова: Не позволяй ему больше тебя трахать. Так лучше?
Не совсем. И тем не менее, несмотря на грубые и бестактные слова Сета, я знаю, что говорит он их из хороших побуждений. Мы с бабушкой - самые важные люди в его жизни. Мы редко
Я прикусываю внутреннюю сторону щеки. Мысли о матери делают меня в некотором роде признательной Сету за отсутствие словесных фильтров. По крайней мере он не ходит вокруг да около, манипулируя и неся чепуху, чтобы заработать дополнительные очки, как это делала она.
Наклоняясь вперед, я тянусь мимо бутылки соуса и кетчупа к центру стола и накрываю руку брата своей.
– Послушай, Сет, я люблю тебя...
– начинаю я, и он стонет. Бабушка дает ему подзатыльник. Хмурясь, Сет жестом приглашает меня продолжить.
– Я люблю тебя, а это значит, что твоя забота имеет для меня огромное значение - поверь, это реально так -, но со мной все будет хорошо.
– Сиенна заслужила сделать это ради самой себя, - добавляет бабуля, и от ее теплой обнадеживающей улыбки я еще сильнее влюбляюсь в нее.
Когда отпускаю руку Сета, он насторожено поднимает ее.
– Черт, я никогда не говорил, что она не заслуживает счастья. Она заслуживает, - он не говорит больше ни слова до тех пор, пока бабушка не выходит в уборную. В тот момент, как она отходит от нашего стола и уже не может слышать его слова, Сет произносит: - Я просто хочу, чтобы ты была осторожна.
Я накалываю кусочек стейка, макаю его в соус и подношу ко рту, игнорируя тот факт, что мясо уже холодное и пережаренное. Мы с братом смотрим друг другу в глаза, и я считаю до десяти, решая, что не скажу ему то, о чем позже могу пожалеть.
Как только я досчитываю до десяти, то откашливаюсь.
– Обещаю, я буду осторожна, но это наш с тобой последний разговор на данную тему. А то это немного странно.
– Ой, Си, не надо...
Я делаю глоток колы.
– Сет, ничего со мной не случится. Давай каждый из нас будет заботиться о себе самом.
– Ты заботишься обо всех, но не о себе. Можешь клясться своей задницей, что это не так, но я все равно буду звонить тебе во время этого дерьмового тура.
Я кладу ладони на покрытие стола так, чтобы не суметь дотянуться и не дернуть его за горловину футболки. Он меня так раздражает.
– Конечно, я забочусь о тебе и бабуле. Ей будет восемьдесят в ноябре. А ты... тебе едва двадцать. Моя работа - следить, чтобы ты не разрушил свою жизнь.
– Не начинай это...
– говорит он, но уголком глаза я замечаю возвращающуюся бабулю.
– Ты можешь не испортить хотя бы остаток сегодняшнего вечера?
– молю я шепотом.
– По крайней мере ради нее?
По его выражению лица кажется, что брат сомневается, словно он хочет провести остаток вечера, рассказывая мне, как тупо ехать с Лукасом в тур, но за мгновение
– Как бы то ни было, Сиенна, я тоже люблю тебя.
– Все будет хорошо. Со мной все будет хорошо. Это музыкальный тур, а не свадьба.
И поскольку я провожу ночь так и не в силах уснуть, то чуть ли не опаздываю на самолет. Когда прохожу через зону безопасности, пытаюсь вспомнить, запарковала я свой старый Mercury на почасовой или посуточной стоянке, и только когда сажусь на первый рейс, осознаю, что оставила сумку почти со всей своей обувью в фойе бабушкиного дома.
Так что во время пересадки в Фениксе я пишу Сету, чтобы он проверил мою машину (поскольку у него есть запасной ключ) и выслал мне обувь, как только я узнаю и сообщу ему мой обратный адрес.
Пока жду его ответ, получаю уведомление Facebook. Это новое сообщение от Тори, моей самой близкой подруги и бывшей соседки, с которой я жила в Лос-Анджелесе.
Виктория Абрамс: Подожди, я только что проснулась и прочла, что твоя задница будет здесь сегодня вечером и завтра тоже? Я визжу от радости, но стоит признаться, немного волнуюсь. Что происходит? Ты вернулась работать в Эхо Фоллс, не так ли?
Пока не спалось прошлой ночью, я связалась с Тори, написав, что буду в городе следующие двое суток, так как тур YTS официально стартует завтра ночью. Я не упоминала Лукаса или свое согласие отправиться в тур с его группой, но было бы совсем некрасиво приехать в Лос-Анджелес и не повидать ее.
Я делаю глоток теплого карамельного макиато и пишу ей ответное сообщение.
Сиенна Дженсен: Все хорошо, обещаю. Я буду в городе, чтобы увидеться с Лукасом.
Так же как всегда бывает с Кайли, когда мы обмениваемся сообщениями, Тори требуется вечность, чтобы ответить. Когда приходит сообщение, оно содержит всего одно предложение, и я знаю, что Тори писала и переписывала его несколько раз.
Виктория Абрамс: Это связано с той песней "Десять дней", что постоянно крутят по радио?
Я кривлю губы на одну сторону. Конечно, Тори уже слышала эту песню - ее ежедневные поездки на работу - отстой, так что она бесконечно слушает музыку, чтобы убить время за рулем. Прежде чем могу ответить на ее вопрос, звонит мой телефон.
– Доброе утро, Виктория, - отвечаю я.
Она шумно выдыхает.
– Итак, песня о тебе?
– Ага.
Женщина, сидящая рядом со мной, фыркает и отворачивается, прежде чем закрыть свое лицо пурпурно-золотым платком. Я бросаю на нее раздраженный взгляд, даже несмотря на то, что скорее всего, она не видит этого.