Поглотители
Шрифт:
Ярослав громко и вымученно засмеялся. Под руку попался камень. Тот самый, что недавно кинул ему в затылок блондин. Броднин встал и отправил его в голову психа. Камень, пролетев у того над головой, угодил в луч света. Свет хлопнул и погас.
Сзади Броднина появился еще один. Ярослав
В легкие, словно нож в грудь, вонзился воздух. Ярослав, схватившись за горло, подскочил на заднем сиденье уазика и закашлял. Тело стонало от боли. Тряска от машины усиливала ломоту до слез. Ярослав, мутными глазами обведя Кольцова за рулем и колдуна на прежнем месте, плюхнулся на спину, проваливаясь в сон. «Ярослав, быстрее» – раздался в голове женский голос, и Броднин уснул.
Очнулся он на рассвете. Облака жались друг к другу плотнее, чем прежде, и плыли неустанной цепочкой. Лучи солнца, пробивающиеся через них, освещали землю, как цветомузыка на дискотеке. Грудь наполнилась легкостью, и Броднин чуть улыбнулся. Хотя, вряд ли это хороший знак. Ярослав, прищурившись, внимательнее вгляделся в черные образования на небе. Да, все-таки это нехороший знак. Есть в них что-то…
Машину по-прежнему вел Кольцов. Мистер Перрилорд разглядывал фотографию, на которой девушка в больничной палате кормила грудью младенца. Рядом с ней на стуле сидела маленькая девочка, играя с телефоном. Вспомнился торговый центр. В груди защемило и Ярослав, моргнув, отвернулся к потолку.
Колдун протянул фотографию Кольцову.
– Апскейльная у тебя семья, Дмитрий.
Кольцов, посмотрев на жену
– Главное, веселая. Зимой этой, когда приезжал к ним, до посинения катались на горке. Я устал уже, а они все: «Папа, папа, давай еще»! Ну, еще, так еще. Домой пришли уже затемно. И то еле спать их уложили. Думали с Настей вдвоем побыть, а как только легли в постель, сразу же уснули.
Кольцов продолжал рассказывать, но Ярослав уже не слушал. Он погрузился в мечты. Ему казалось, что все, о чем говорил Кольцов, на самом деле происходило с ним. Это он с Аней до посинения катался на горке; это он и Аня играли в Доббль и Барабашку; это он и Аня учились считать.
Аня и Ярослав боролись. Она, положив его на лопатки, сделала болевой залом на руке, и Броднин постучал по полу. «Сдаюсь!» Однажды они жестоко разыграли маму –подбросили ей в ванную искусственную змею. Визгу-то было! Только лицо матери не проглядывалось.
– Я, помню, тоже был женат однажды, – сказал мистер Перрилорд, мечтательно глядя в небо. – Ох, и золотое же было время!.. Если я приходил пьяным, моя жена никогда не устраивала сцен, а наутро меня всегда ждала бутылочка холодного пива. Хотя, это неудивительно… Я ведь приходил домой к любовнице.
Внутри что-то надломилось. Броднин вернулся из мечтаний в уазик. Прижав кулак к губам и закрыв глаза, он долго лежал без движения.
На весь салон оглушающе заурчал его живот, отчетливо заявляя, что он голоден. Над Ярославом тут же склонились улыбчивые усы мистера Перрилорда.
Конец ознакомительного фрагмента.