Поглупевший от любви

Джеймс Элоиза

— Одно дело — танцевать с мужчиной, и неплохо бы получить комплимент, который сразу сделает тебя объектом внимания всех поклонников. Но выйти за него замуж… ни за что!

— Но почему? — в свою очередь удивилась Генриетта, представив безупречную фигуру Дарби.

— Он слишком стар для меня. Да ведь ему уже за тридцать… а может, и все сорок! Он почти ровесник мамы! И возможно, уже вынужден удаляться в свою комнату сразу после ужина.

Она бросила мрачный взгляд в сторону матери, которая имела дерзость

совершить непростительное преступление, уведя Имоджин с бала леди Уипплизер до того, как восточный горизонт окрасился розовым цветом.

— Мне он не кажется слишком старым, — начала было Генриетта, но, вспомнив о его заученной галантности, кивнула: — По-моему, ты права, Он слишком завзятый… повеса, чтобы стать хорошим мужем. Представляешь, прощаясь, целует самые кончики твоих пальцев!

— Погоди, он еще не видел Селину! — хихикнула Имоджин, коварно блеснув глазами. — У нее все швы на платье полопаются, когда он поцелует кончики ее пальцев.

— Имоджин! — возмутилась мать. — Веди себя прилично. Но Имоджин только фыркнула.

Глава 7

Домашняя вечеринка леди Роулингс

Первым, кого увидела Эсме, войдя вечером в гостиную, был ее племянник Дарби в обществе Селины Давенпорт, одной из местных матрон. Та, очевидно, изо всех сил старалась развлечь гостя. В данный момент она красовалась у большого окна в конце комнаты, где стояла в неестественной позе, откинув голову и выпятив груди так, что последние практически вывалились из выреза и предстали на обозрение Дарби.

— О Господи, — простонала Эсме.

— Едва появившись в гостиной, миссис Давенпорт мгновенно им завладела, — пробормотала Элен с тихим смешком. — Полагаю, она исполнена решимости покорить благородного джентльмена, который случайно оказался в нашем обществе.

К величайшему раздражению Эсме, Дарби был целиком поглощен беседой. Не может же он находить компанию Селины настолько привлекательной?! У нее имелось только две темы для разговора: она сама и ее неоспоримое мастерство в определенного рода деятельности. Некоторые виды этой деятельности, как ни странно, имели место вне стен спальни.

— Дарби! — воскликнула Эсме, приближаясь к нему сзади. Тот от неожиданности вздрогнул, повернулся и с поклоном поцеловал ее руку.

— Моя дорогая тетушка, — пробормотал он.

В голосе звенел лед. Элен права. Он действительно приехал убедиться, что она носит незаконного младенца!

Селина опустилась в реверансе, обнажившем е.е груди напоказ всему свету. И не важно, что сама Эсме была когда-то не прочь проделать то же самое. Ни один джентльмен не оставался равнодушным к столь великолепному зрелищу. Но это было до того, как она избрала карьеру циркового слона.

— Боже, — пробормотала Селина с ехидной усмешечкой. — Надеюсь, дорогая леди Роулингс, мне будет позволено упомянуть,

что вы с каждым днем становитесь все… — Тут она запнулась и, поколебавшись, добавила: — Все прекраснее.

Эсме улыбнулась ей улыбкой, подобной стилету, отточенному долгими восемью годами плавания в опасных водах лондонского общества.

— Как мило с вашей стороны, — проворковала она, — тем более что вы, вне всякого сомнения, встречали так много прекрасных дам задолго до того, как состоялся мой дебют.

Улыбка Селины сложилась, как веер. Эсме снова обратилась к племяннику:

— Дарби, не хотите ли прогуляться по комнате? Надеюсь, вы подольше погостите у меня, и это прекрасная возможность представить вас кое-кому из моих соседей.

Они направились на другой конец комнаты.

— Леди Роулингс, мы не слишком нарушили ваш покой? — начал Дарби. — Я подумал, что детям пойдет на пользу сельский воздух, но мы не должны злоупотреблять вашим гостеприимством.

. — О, пожалуйста, зовите меня Эсме, — перебила она. — Здесь мы вдалеке от формальностей лондонского общества и в конце концов приходимся друг другу родственниками.

Похоже, ее слова застали его врасплох, но он быстро пришел в себя.

— Разумеется, — пробормотал он. — А вы должны называть меня Саймоном.

— Как малышка Джози? Майлз говорил, она чрезвычайно тяжело восприняла гибель матери, бедная сиротка.

— Он так сказал? — слегка удивился Дарби.

— Ну… да, — признала Эсме. — Он был очень расстроен, узнав, что вам в вашем холостом положении придется стать отцом двоих маленьких детей. Могу только надеяться, что сумею так же достойно воспитать своего малыша, трагически лишившегося отца еще до рождения.

Дарби глянул на руку леди Роулингс, покоившуюся на огромном холме живота.

Она беременна, никаких сомнений. За всю свою жизнь он еще не видел настолько беременной женщины. Элегантная светская львица выглядела так, словно собиралась родить через день-другой. Похоже, ребенок действительно незаконный. Майлз совершенно точно не спал с женой до того, как отправился на проклятую июльскую вечеринку.

Должно быть, эти мысли отразились на лице Дарби, потому что Эсме поспешно увела его в коридор, а оттуда — в библиотеку.

— Почему вы здесь, Саймон? — спросила она, садясь на бархатный диван. Дарби молча смотрел на Эсме, пораженный переменами в ее внешности. Он помнил свою тетку чувственной богиней: роскошные изгибы тела, блестящие черные кудри, лицо идеальной красоты. Теперь она выглядела распухшей, усталой и абсолютно непривлекательной.

И прежде чем он успел что-то сказать, она спокойно объявила:

— Я ношу ребенка Майлза. Дарби почтительно поклонился.

— Ни секунды в этом не сомневался.

— Еще как сомневались!