Погоня за мечтой
Шрифт:
– Так любишь? – не отступала от своего девочка. Мудрая наша Бетти. Мы не раз замечали, что для нее люди - открытые книги: глубоко и точно чувствует их мысли, переживания, замыслы. Чувствует и открыто про это высказывается. Советует, как поступить.
Еще один человечек, … мудрый не погодам. Потерявший детство, едва родившись…
– Думаю, что люблю, - наконец-то выдавила из себя признание.
– А он тебя?
– Не знаю… Хотя, - тяжелый вздох. Что тут крыть? Что сомневаться?
–
– Почему? Ты же очень хорошая. Очень добрая, красивая, заботливая.
– Он меня почти не знает.
– А ты его?
– И я его…
– Но все равно любишь?
– Думаю, что люблю.
– Значит, и он тебя полюбит, когда лучше узнает.
– Сомневаюсь…
– Почему?
– Он слишком далеко от меня. И вряд ли мы когда еще встретимся…
– Он уехал?
– Уехал…
– И не вернется?
– Думаю, что нет.
– Но ты же его ждешь?
– Жду…
А толку?
– Бетти, отстань от Майи, ей рано вставать, - злобно пробурчал Браян и перевернулся на другой бок.
Девочка пристыжено запряталась носиком в одеяло и затаила дыхание.
– Не переживай ты так, то он завидует, что ты пришла ко мне, а не к нему, - едва слышно прошептала я ей на ушко и нежно чмокнула в щеку.
Бетти улыбнулась.
Поглубже забурившись в одеяло, она наконец-то расслабилась и попробовала уснуть.
Попыталась и я…
***
Сегодня уже прошло три недели с момента моего возвращения.
Три болезненные недели тяжелого одиночества. Душевного одиночества.
Я почти каждый день таскаю эту злосчастную футболку. Таскаю подаренный свитер.
И пусть всю эту одежду купил Мэтью, или как там его, но все равно все эти вещи мне напоминают, ознаменовывают лишь Кайла.
Моего Кайла.
И вот теперь, отставив в сторону швабру, бросив в ведро тряпку, я стою перед зеркалом, всматриваюсь в серебристую гладь.
И вижу там Кайла…
Большие карие глаза, густые хмурые брови, тонкие ядовитые губы…
А-а-а-ааааааааааааааааааааааааааааааааааааа!!!
Дикий визг вырвался из меня наружу.
Горячие безумные слезы сорвались с глаз…
Я больше так не могу, не могу, НЕ МОГУ!!!
Злобно забарабанила руками по зеркалу, желая прогнать ЕГО навязчивый, болезненный образ.
Кайл. Кайл. КАЙЛ!!!
КАК Я МОГЛА ТЕБЕ ПОВЕРИТЬ?
КАК Я МОГЛА В ТЕБЯ ВЛЮБИТЬСЯ?!!
КАК?!!
– Ты что делаешь? – послышался удивленный крик Браяна. В следующее мгновение тот подскочил ко мне, схватил в объятия и оттянул назад.
– Майя, Майя, успокойся, успокойся, пока ты ничего плохого не натворила.
Истерические рыдания вырывались наружу, сводя меня еще больше с ума.
Кайл.
Кайл!
Кайл…
***
Навязчивая
Желание получить то, что недоступно – хуже любого голода. От него ты не умрешь, зато сойти с ума – всегда успеешь.
Хотя, сойти с ума – не сдохнуть… Да и в первом, по-моему, я давно уже преуспела.
Разлука, боль – чем вам не сила, которая питает сказочную любовь?
Чем дольше его нет, тем сильнее меня тянет к нему.
И я уже не могу понять, что именно мне нужно: что бы он был рядом, или что бы он меня любил…
Я ломаюсь, разваливаюсь каждый день. Каждый вечер.
А затем ночами собираю свои осколки и до утра успеваю их кое-как склеить.
И наступает новый день.
И вновь навязчивые мысли и дурные мечты разрывают душу..
Труд.
Непокладистый труд, рутинные заботы, шумные проблемы – они единственные дают мне возможность жить. Отвлекаясь на них, я освобождаюсь от оков боли, от кандалов страданий, и дышу…
Дышу, живу, двигаюсь дальше.
Браян. Я делаю ему больно своими глупыми надеждами, своими мучениями, своими мечтами.
Но не могу ничего поделать.
Не могу.
Я ЛЮБЛЮ ЕГО! ЛЮБЛЮ!!!
Люблю и жду.
День за днем. День за днем. Я верю и глупо жду.
Жду.
***
– Привет, - от его голоса меня даже подкинуло на месте.
Обернулась.
– Дэвид?
– Как дела?
– Ты, ты как меня нашел? – я испугано прижала к груди швабру. Дернись – и в голову дам. Не пожалею и не испугаюсь.
– Проследил. Каждый день же под нашими окнами шастаешь.
– Что тебе нужно?
– Я пришел тебе сказать, что нашел свои деньги. Оказывается, я их перепрятал и забыл. В общем, - вдруг его рука нырнула в карман и тут же достала деньги, - вот, возьми. Тут не сто, но… В общем, возвращайся домой.
Я смотрела на эту жалкую картину, и мне было жутко. Жутко, что это - моя родня.
Зачуханый, грязный наркоман вместо моего брата, сейчас протягивал мне дрожащей явно не от страха или холода рукой злополучные доллары, а на лице скривилось гадкое подобие сожаления.
– Жрать нечего, и потому ко мне прибежал?
– Почему сразу жрать? Дом-то твой тоже.
– Когда выгонял, то про это не помнил.
– Да и мама была бы против того, что ты живешь у других…
– А ты маму не трогай! – не сдержалась. Резкий шаг вперед, зарычала, зашипела ему в лицо. – Вы, суки, с отцом на пару, ее в могилу свели. Так что забудь это слово навсегда. Забудь, урод. Не было никогда у тебя матери, шавка ты.
– Подбирай слова, - тон его голоса переменился: с жалобно-просящего резко на пренебрежительно-унизительный.