Погоня за мечтой
Шрифт:
Мне кажется, или он надо мною издевался? По-доброму, по-дружески, но издевался?!
– Мэт, перестань, - злобно гаркнул Кайл и вмиг напрягся.
– Эх, Дейнли, какой ты зануда, - наигранно надул губы Верзила. Как дитя… Нахмурил брови. Стоп, и это про этого человека говорили, что ему восемьдесят девять лет? Эй, Эй. Вы ничего не перепутали?!!
– Майя, а, Майя, что ты еще слышала про эти «веселые четыре буковки»? А? А ну, порадуй старика. Дай потешиться над былыми шалостями! – мило улыбнулся Мэт и тут же уложил свой подбородок на спинку своего сидения. Милые, умоляющие глазки уставились на меня,
– Позязя, - шутливо перековеркал слово молодой человек и снова невинно, наивно «заморгал» веками, как кокетливая дамочка.
– «ТХПМ» - название нынче знаменитой четверки, - ай, четверки! И моих – четверо!..
– мошенников, угонщиков, грабителей, обманщиков и, просто,… убийц. И за помощь в поимке одного из них даже объявлено вознаграждение… приличное вознаграждение.
Неужели,… неужели,… неужели, это правда? Неужели мой Кайл, этот Мэт, Грэм и Шон – это и есть те самые…?
– Вот так всегда, - тяжело вздохнул вампир и обижено опустил «глазки» в пол. – Ты стараешься: рвешь, бьешь, кусаешь, - а они тебя все равно в «плохого парня» запишут. Да и еще общественность толкают на гадкие мысли…
Ноты иронии, злой шутки плясали в его словах… нет, все же доброй шутки, хотя и со вкусом черного юмора.
– Так, нечего тут разводить эту тему, – тяжело вздохнув, наконец-то отозвался Кайл. Раздраженный, грубый, рычащий голос заставил меня обернуться к нему.
– Ладно, - вмиг отрезвев от такой реакции, вполне серьезным голосом отозвался Мэтью.
– Пошутили и хватит. Просто запомни, Т. – Таурс, - эт я. Х. – Хамелеон – Кайл. П. – Псих – Грэм. М. – Малой – Шон. Ясно?
Х… Хам… Хамелеон? Кайл…
Кайл – Хамелеон?
– Мы при чужих обычно по прозвищам зовем друг друга. К чему лишние факты биографии? Хотя теперь, раз ты говоришь, что мы стали такие знаменитые и для общественности, глупо палить эти «имена».
– Я сама не раз видела в газетах... эти… ваши псевдонимы. Просто…
– Что? – не выдержав моей долгой, растянутой речи, резко перебил Кайл.
– Просто, я всегда думала, что они… они - ублюдки.
– Ну, спасибо на добром слове, - неожиданно расхохотался Мэт. – Порадовала, так порадовала!
– Просто, … - и снова глупая, отчаянная попытка оправдаться. – Просто, я видела лишь результаты ваших поступков. Те результаты, о которых писалось в газетах, то, что навязывали копы.
– Ты же сама сказала, что были те, кто умилялся нам. Значит, не все так там плохо было расписано? – не сдержался от уколки Мэтью.
– Возможно,… просто, я человек других правил жизни.
– Ну, да, мы тоже когда-то такими были.
– СМИТ, ХВАТИТ! – вдруг дерзко крикнул Кайл и нервно заскрипел зубами.
– Что, хватит? Дейнли, почему ты не хочешь рассказать, что всех нас толкнуло на это? Почему я должен молчать о том, что я видел, как унижали, разворовывали бедных ради прекрасной жизни богатых «царей» у власти? Как всюду правят только те, кто успел кое-где пригреться и вовремя что-то стащить? Неужели я должен молчать о том, как ни за что самосудом казнили родителей Грэма? Как убили сестру и племяшу Шона? Как мучили твою жену?
– СУКА, ЗАТКНИСЬ! – в миг Кайл бросился к Мэтту и схватил его за воротник и яростно сжал. Нервно оскалив
– Если Майя теперь одна из нас, - злобно рыча в ответ, гневно проговорил Мэт, - То пусть все знает. Иначе я догадываюсь, как ты будешь все это держать в себе, боясь признаться. ПУСТЬ ЗНАЕТ и уже решает теперь, кто мы – подонки или обозлившиеся на весь мир твари.
Резко дернул и вмиг отпустил. Отстранился. Откинулся на спинку и с презрением отвернулся к окну.
«Жену…» «жену…» Тихим шепотом повторялось у меня в голове.
Как сказал Мэт, решать теперь нужно, а не потом…
– Ты женат? – едва слышно проговорила я, мысленно возведя уже напротив своего сердца кинжал. Короткое слово – и я …
Тяжело сглотнул.
Все еще смотрел в окно, едва дыша.
– ТЫ ЖЕНАТ?! – злобно закричала ему в лицо, уже задыхаясь от боли, и слез…
Нет, нет, НЕТ! НЕ отвечай! Умоляю! Умоляю! УМОЛЯЮ!
Не отвечай…
Я не выдержу такой правды. Я не выдержу, того, что ты… ты со мной играешься. Что в этом мире есть та, кому ты уже принадлежишь.
Умоляю…
Казалось, я готова была либо сейчас взорваться, либо замертво упасть.
Я тебе поверила, я тебе хотела отдать… себя, отдать целиком… навсегда.
А ты…
Молчишь?
Молчи…
Молчи…
Я уже и так все поняла…
Едва соображала, что творю.
Рука смело коснулась замка на дверце. Напуганные, но упорные движения – врата раскрылись, жадно зазывая меня в ад. Вывалилась. Выползла, вытолкнула себя из машины…
И что было дури, что было боли, рванула изо всех сил бежать, куда глаза глядят.
ДУРА! ДУРА! ДУРА!!!
Резкий удар. Я едва удержалась на ногах, лишь благодаря его рукам. Жадно уцепившись за рукава его пальто, я повисла в объятиях, словно сломанная кукла.
– Что ты делаешь? ЧТО ТЫ ДЕЛАЕШЬ, МАЙЯ?! – жадно шептал мне на ухо, окончательно сводя с ума. Спешно глотая свои слезы, я разрывалась на части, тихо испепеляясь болью.
– Отпусти меня, отпусти, умоляю, - я взбешенно начала биться в его объятиях, как птица в клетке, биться, рваться, умирать…
Крепко сжал, насильно уткнув лицом себе в грудь.
– Майя, ну, что ты несешь? Если бы у меня была жена, какого бы хрена я таскал тебя за собой? Был женат. Был. Полвека назад. Мне было двадцать, а ей - восемнадцать. Поженились. Вкусили счастья. А дальше… Дальше все поломалось. Развалилось. Врачи поставили страшный диагноз. Она умирала, понимаешь, медленно умирала… сгорала изнутри... у меня на руках. Хирурги отказывались делать операцию, лишь по той причине, что заплатить за все это я не смог бы. Не было у нас тогда таких денег. Не было… Я - никто. Она – никто. И родителей богатых у нас нет. Так что льготного билета в жизнь не получили… Я пытался наскрести нужную суму. Занимал, воровал, грабил, перегонял тачки – но… Это были лишь копейки. Я не успел ее спасти. Она умерла. Похоронил, но долго еще носил в своем сердце. Долго. Время притупило боль, стерлись многие воспоминания. И она окончательно от меня ушла. Майя, это было пятьдесят лет назад. Я ее помню, но любовь давно уже переросла в отголоски памяти. Слышишь, Майя, слышишь? Теперь я люблю ТЕБЯ. Сильно ЛЮБЛЮ, и нечего соревноваться с моим прошлым.