Погоня за отцом
Шрифт:
Бумаг, писем, оплаченных счетов и всякой прочей всячины было предостаточно, а вот дневника или чего-нибудь еще полезного найти не удалось. Конечно, если придется совсем туго, я попробую покопаться здесь еще разок или даже привлеку на помощь Сола Пензера, решил я. Впрочем, кое-чего я все-таки добился: сравнил письмо из коробки с несколькими бумагами, написанными рукой Элинор – почерк совпал.
Когда я наконец устроился на диване с записной книжкой, сев посередине между Эми и металлической коробкой, время уже близилось к полудню. Эми выглядела года на два моложе обычного; волосы она не укладывала, так что при каждом ее движении
– Вот расписка за подписью Ниро Вульфа, которую он велел вручить вам в том случае, если ваш рассказ о коробке с деньгами подтвердится, а он подтвердился. Так что отныне вы – наш полноправный клиент.
Я вручил Эми расписку.
– Теперь выслушайте предложение. Вчера за ужином мы обсуждали ваше дело. Вам чертовски повезло – полка платяного шкафа не лучшее место для четверти миллиона зеленых. Не думайте, что нас интересует только – хватит ли вам средств на тот случай, если работа затянется, нет – мы печемся еще и об интересах клиента, то есть вас. Поэтому мы делаем вам следующее предложение. Сегодня и завтра банки закрыты. Когда я уйду, то прихвачу коробку с собой и помещу в сейф, что стоит в кабинете у Ниро Вульфа. В понедельник утром я отвезу коробку в ваш банк, где мы с вами и встретимся. Какой это банк?
– «Континентал». Филиал, что на Шестьдесят восьмой улице.
– Прекрасно. А наш банк – на Тридцать четвертой. Я заготовлю двенадцать банковских чеков на сумму в двадцать тысяч долларов каждый, выписанных на ваше имя, а также захвачу с собой письма в двенадцать банков с просьбой от вашего имени открыть счет до востребования. Подписанные вами чеки мы приложим к письмам. Вы будете получать проценты, которые составят по тысяче долларов с каждого счета – забавное совпадение, не правда ли? Оставшиеся четыре тысячи вы положите на свой собственный счет в «Континентал».
Эми нахмурилась.
– Но… Как я объясню…
– Вам не придется ничего объяснять. Если когда-либо ищейки из Налогового управления проявят излишнее рвение и станут домогаться, откуда у вас деньги, то вы всегда легко докажете, что получили деньги в подарок от отца. Мистер Вульф уверен, что ничего у них не выйдет, Я тоже так считаю. Если вы упрячете деньги в сейф и станете расходовать по двенадцать тысяч в месяц, то продержитесь двадцать лет. Если же последуете нашему совету, то каждый год будете получать по двенадцать тысяч, а общая сумма не изменится. Не говоря уж о том, что в любой миг вы сможете забрать деньги, чтобы купить себе рысистого скакуна или что-нибудь еще в этом роде.
Эми Деново улыбнулась.
– Я бы хотела немного обдумать ваше предложение. Это вовсе не значит, что я вам не верю – напротив, я безгранично доверяю вам, а о своем решении сообщу до вашего ухода.
– Хорошо. Теперь вопрос: приходили ли по почте какие-нибудь чеки вашей матери после ее смерти? Либо домой, либо в контору?
– Сюда не приходили, а если бы их получали в конторе, то, думаю, мистер Тори сказал бы мне об этом.
– О'кей. Должен вам сказать, что кое-какие сдвиги уже произошли, – я больше не думаю, что ваше дело может занять целый год. Возможно, мы уложимся за неделю, а то и быстрее. Ваша мать в письме допустила одну ошибку. Если она и впрямь не хотела, чтобы вы узнали, кто вам отец, а судя по всему она пыталась избежать этого, то ей не следовало упоминать, что деньги приходили по почте
Это заняло у меня целый час, так что я едва поспел домой к обеду. Когда я вошел в дом, Вульф торчал в проеме двери, ведущей в столовую. Стоя там, он безмолвно давал мне понять, что мне следовало позвонить и предупредить о своем возможном опоздании. Впрочем, поскольку опоздал я всего на три минуты, то не стал перед ним оправдываться, а просто спросил, не желает ли он взглянуть на содержимое коробки перед обедом. Вульф отказался, так что я отнес коробку в кабинет, поставил на стол, а потом присоединился к шефу в столовой. Сев на свое место, я заявил Вульфу, что не хочу портить ему аппетит, но мисс Деново вняла нашему совету и в понедельник утром встретится со мной в банке, так что, если понадобится, с нее можно будет содрать не только задаток.
Как правило, после обеда (но не после ужина) мы пьем кофе в столовой, хотя порой, когда у меня имеются срочные донесения, Вульф велит Фрицу подать кофе в кабинет, а, спросив Вульфа, не желает ли он ознакомиться с содержимым коробки, я уже тем самым намекнул на то, что срочное донесение у меня имеется. Так что выхода у него не было. Поэтому, покончив с ломтями арбуза, залитыми подслащенным шерри, мы перешли в кабинет, а Фриц принес кофе. Я открыл коробку, но Вульф едва удостоил ее взглядом и уселся. Я прошел к своему столу, сел на вращающийся стул, развернулся и вынул из кармана записную книжку.
– Я провел у нее почти три часа, – заявил я. – Рассказать подробно?
– Нет. – Вульф налил себе кофе. – Только то, что представляет интерес.
– Тогда минут через десять вы уже сможете вновь уткнуться в свою книгу. Для простоты я буду называть мать и дочь Элинор и Эми. Больше всего меня поразило то, что у Элинор не обнаружилось ни единой фотографии. Нигде, даже на дне выдвижного ящика. Ни одной! Это исключительно важно, так что, пожалуйста, объясните мне, что это означает.
Вульф издал утробный звук сродни ворчанию льва, которого отрывают от добычи.
– Значит, ты так ничего и не нашел? – спросил он, отхлебывая кофе.
– Практически ничего. Беда еще и в том, что Эми ровным счетом ничего не знает. Вряд ли найдется другая девушка, которая в течение двадцати двух лет росла с матерью, но знает про нее настолько мало. Одно, правда, ей известно наверняка – во всяком случае, она так полагает: мать ненавидела ее, хотя и пыталась это скрыть. Она говорит, что имя Эми означает «любимая» и что Элинор, должно быть, сама не сознавала, какой насмешкой обернется наречение дочери.
Я подошел к столу Вульфа, налил себе из кофейника полную чашку, вернулся на свое место и отпил пару глотков.
– Были ли у Элинор друзья – мужчины или женщины? Эми и этого не знает. Да, конечно, последние четыре года она проучилась в колледже и почти не бывала дома. Характер Элинор? Осторожная, правильная и сдержанная – больше Эми ничего добавить не в состоянии. Она использовала также словечко «интроверт» – по-моему, чересчур старомодное для выпускницы Смита.
Я перелистал несколько страничек.