Погоня за призраком

Дворецкий Лев

У Калганова заиграли желваки.

— Не может такого быть, — вырвалось у него. — Вы хотите натравить меня на Зубкова.

Тимофей пожал плечами:

— Я не собираюсь вас учить. Но не видеть, что творится у себя под носом, — это непрофессионально.

— Да-да, вы, наверное, правы, он зарвался, пора его призвать к порядку, я обещаю, мы это сделаем.

— Кто это «мы»?

— Я имею в виду Центробанк.

— И что вы собираетесь делать?

— Прежде всего прекратим поддерживать, пусть сам выкручивается, как может. Кроме того, мы… — Калганов осекся под пристальным взглядом Тимофея.

— Зубков преступник, — отрезал он, — а

вы его партнер. И хотя делился он с вами далеко не поровну, это отнюдь не уменьшает вашу вину. Я мог бы прямо сейчас вас арестовать. Но вы, не скрою, мне симпатичны, и мне не хотелось бы портить вашу карьеру. Предлагаю вам вариант. Вы пишете на имя начальника Управления по борьбе с экономическими преступлениями заявление, где все чистосердечно рассказываете о делах Зубкова. Я же обещаю вам полную конфиденциальность. — Тимофей отлично понимал, что никто не давал ему такие полномочия, но поиграть с подобными типами, как этот, с пользой для себя не грех. Был бы результат.

— Я знал о его жадности и даже коварстве, — признался Калганов.

— Да? — удивился Тимофей. — Чего же вы тогда взяли его в партнеры?

— Мне было невыгодно рвать с ним отношения. Я пользовался его услугами. Среди коллег это случается.

— Деньгами? — уточнил Тимофей.

— Ну зачем вы так сразу, — укоризненно покачал головой Калганов.

— А разве нет? — Тимофей вытащил из кармана «платежку», показал ему и громко прочитал: — Двести пятьдесят тысяч. Не рублей. Долларов. Вы их уже получили?

Калганов побледнел. Он не ожидал этого. Замешкался.

— Поймите, — стал торопливо объяснять, — эта сумма была предназначена на благотворительные цели…

— Ну, например, на особняк в Подмосковье, — перебил его Тимофей и, не давая ему опомниться, продолжал: — Так что еще вас привлекало, кроме денег, к сотрудничеству с Зубковым?

— Деньги — это не главное, — промямлил Калганов.

— Может, объясните?

— Пожалуйста, — немного оживился он, надеясь своим откровением завоевать симпатию офицера спецслужбы. — Коротко говоря, это стратегический интерес. Зубков — фактический хозяин в своем банке. Он может проделывать сложные финансовые операции, причем быстро и четко. Теперь представьте, что у Зубкова есть партнер, от которого во многом зависит благополучие его банка. Может ли он отказать ему в просьбе провести через этот банк какую-то очень нужную для него финансовую операцию? Вряд ли. Вот в чем привлекательность нашей с ним дружбы.

— Понятно. Не забудьте и об этом написать в своем заявлении.

— Э, нет, — покачал головой Калганов, — пусть это останется между нами. Свои методы я не собираюсь ни с кем обсуждать. Тем более что высказался я чисто в теоретическом плане и, если вы заметили, без фактов и доказательств. Я напишу только о Зубкове и его делах, о которых мне известно. Пора с ним кончать. Он прокололся со всех сторон. А себя вмешивать в его темные махинации мне нет никакого резона.

— Ладно, пишите о Зубкове, — кивнул Тимофей и вроде бы собрался уходить. Спросил как бы между прочим, с показным равнодушием: — Кто такой Сарычев и что связывает с ним вас и Зубкова?

Калганов на миг растерялся, не ожидая подобного вопроса.

— А почему вы меня об этом спрашиваете? — нерешительно поднял он глаза на Тимофея.

— По нашим сведениям, вы с ним в неплохих отношениях. Нам уже многое о нем известно, и хотелось узнать вашу точку зрения.

Калганову понравился такой поворот:

— Не знаю, о каком Сарычеве идет

речь. Если о Константине Савельиче, то я действительно давно знаком с ним. Он работает в президентской команде. Не думаю, чтобы с Геннадием Зубковым его что-то связывало. Хотя… — Калганов запнулся, — все может быть.

— Вы натолкнули меня на интересную мысль, — подмигнул ему Тимофей, вновь усаживаясь напротив Калганова. — Раз вы старые приятели, то вам ничего не стоит пригласить его, скажем, на свой день рождения.

— Ну, в принципе — да, — улыбнулся он, еще не улавливая смысла сказанного.

— Тогда звоните и приглашайте.

— Вы шутите?

— Нисколько.

Калганов возмутился:

— У меня день рождения, с вашего позволения, через четыре месяца.

— В данном случае это не имеет значения, — сказал Тимофей. — Мне надо задать ему несколько вопросов, а это можно сделать лишь в непринужденной обстановке. Желательно у вас дома. Вы же решили помочь нам, так не отказывайтесь. Все это вам зачтется. Звоните и приглашайте к себе на ужин часиков на девять вечера.

— Но Костя может не согласиться…

— А вы попробуйте.

Калганов взялся за телефон. Набрал номер. Послушал, положил трубку:

— Никто не отвечает.

Тимофей достал свою записную книжку, где были записаны координаты Сарычева, и сам позвонил. Ответил ему мужской голос. Он передал трубку Калганову. Тот взял ее, оправдываясь, мол, он, видно, только что пришел.

Чувствовалось, что Сарычев обрадовался звонку. Морщины на лице Калганова разгладились, на губах заиграла улыбка, разговор пошел сразу живой и непринужденный. Приглашение Сарычев принял. Как сказал потом Калганов, он обещал прийти, только не раньше десяти, если не задержат непредвиденные обстоятельства.

Теперь Тимофей мог покинуть кабинет. Взяв у Калганова домашний адрес и обещание подготовить к его приходу свое «признание», он распрощался с ним до вечера.

Тимофей понимал, что сильно рискует. Не исключено, что его визит к ответственному сотруднику Центробанка будет не очень успешным. Калганов может в любой момент отказаться от признаний и вообще от своих слов, да и предупредить того же Сарычева. Правда, у Тимофея остается козырь: весь диалог он записал на диктофон. Но это слабое утешение. Подобные доказательства не всегда принимают во внимание. Во всяком случае, Тимофей придет на «день рождения» к Калганову. Очень хочется познакомиться с Сарычевым. Он представлялся ему крепким орешком. Подступиться к нему обычным способом, например официальным вызовом на беседу в управление, вряд ли возможно. Тут нужны были бы веские причины. У Тимофея таковых нет. Только финансовые документы, подтверждающие факт перевода денег на счет известной фирмы. А признания Калганова — пока только слова. Нужно доказать, что он получал от Зубкова деньги. Тимофей рассчитывал на неожиданность. Предъявление Сарычеву банковских документов должно, как полагал Тимофей, развязать ему язык.

Времени до вечера было еще много, и Тимофей решил не оставлять «на потом» поиски Кирилла с Кажлаевым. Для себя он определил Кирилла как «шестерку» Зубкова, хотя понимал, что это слишком просто. Самонадеянный, хитрый, коварный и бессердечный тип, готовый ради денег на любую подлость, Кирилл сумел настроить Ирину против него, убедил, будто он, Тимофей, замешан в том, что с ней случилось. И она поверила. Обида на Иру не проходила, но еще сильнее кипела ненависть к Кириллу. «Где он отсиживается, кто ему помогает?» — задавал он себе вопросы.