Погоня за счастьем

Ренье Элизабет

— И ты все их прочитал? — прошептала она.

Мальчик с улыбкой покачал головой.

— Но мой отец, я думаю, прочитал. Он все свое время проводит за книгами или за изучением астрономии. Это единственное, что его интересует.

— А твоя мама?

— Она умерла, когда я родился.

Кейт робко протянула руку и дотронулась до его щеки. Но тут на верхней площадке лестницы послышались голоса, и девочка, раскрасневшаяся, вылетела из библиотеки. Наказание она приняла безропотно. Она теперь постоянно думала об этом мальчике как о некоем чуде.

И готова была рискнуть всем, чтобы увидеть его снова.

Когда она ушла, Ричард прижал ладонь к щеке, к которой прикоснулись ее пальцы. Много лет никто не прикасался к нему с нежностью. Словно солнечный луч заглянул в комнату и приласкал его, а потом исчез, оставив в душе острую тоску по его веселому теплу.

Несмотря на трудности, они находили возможность видеться. Годы выработали у Ричарда привычку избегать неприятностей и сторониться отца, неизменно смотревшего на него с мрачной укоризной. У него в запасе было много потайных мест, где можно спрятаться. Для Кейт все было труднее. Она любила мать и расстраивалась, когда приходилось ее ослушаться. Но ее любовь к приключениям не знала преград. Ничто не могло обуздать ее решимость. К тому же она была убеждена, что не делает ничего плохого. Ричард был одинок, она дарила ему дружеское общение и делилась смелостью, которой обладала с избытком. Ей очень хотелось учиться, и Ричард пересказывал ей все, что знал сам, давал почитать книги. Что может быть естественней и проще?

Мама Кейт смирилась с неизбежным и радушно принимала Ричарда в их скромном домишке, хотя он и приходил к ним украдкой. Но когда умер его отец и Ричард понял, что теперь свободен от его подавляющего влияния, первым его распоряжением было принимать Кейт в усадьбе в любое время как гостью и друга.

Сейчас она вошла в библиотеку быстрой, решительной походкой, и все вокруг забурлило энергией, которая перелилась в него по ее протянутым рукам.

— Какой ты бледный! Наверное, долго сидел тут один и тосковал.

Он предложил ей стул, но она опустилась на пол, и юбка ее темно-красного платья раскинулась вокруг мягкими складками. Огонь от камина позолотил темные кудри. Ричард со вздохом уселся в большое кожаное кресло, где и правда провел весь день в печальном раздумье.

— Мы все понесли большую утрату, но для меня сэр Чарльз был единственным другом — кроме тебя. Он был человеком широкого кругозора, однако для него не имело никакого значения то, что я знаком лишь с этим маленьким уголком Суссекса и никогда не бывал в Лондоне, не интересуюсь жизнью общества.

— Но ты сам этого не хочешь.

— Это так. Но мне пора расширить свои горизонты, побывать хотя бы в Лондоне.

— Ты возьмешь меня с собой? — спросила она, пристально глядя на огонь.

— Конечно. Ты поедешь со мной под видом моей сестры.

Кейт сидела неподвижно, сложив руки на коленях. Она понимала, что он ее поддразнивает, и тем не менее слово «сестра» причинило ей неожиданную боль. Она отмахнулась от этого странного ощущения и, откинув голову, расхохоталась.

— Ты можешь

вообразить меня великосветской леди? Но не бойся, я тебя ни за что не в опозорю. Пока у тебя гостила тетушка, я присматривалась и прислушивалась. Вот гляди, я покажу тебе кое-что!

Она вскочила и отбежала к двери. Затем направилась к нему семенящей походкой, ссутулив плечи, опустив темные ресницы.

— Любезный сэр! От вашей жуткой сырости я, кажется, схватила простуду. Боюсь, что не переживу этих ужасных морских туманов. Ради бога, сходите наверх за моей теплой шалью.

Она так достоверно и смешно изобразила тетушку Ричарда, что он хлопнул себя по коленям, схватил ее за руки и рассмеялся:

— Никогда не меняйся, Кейт. Когда того требует вежливость, я наношу визиты соседям и достаточно насмотрелся на светских дам. Заставить тебя усвоить их манеры — все равно что подрезать крылья кроншнепу, который парит над заливом. Или держать на привязи чистокровную лошадь, для которой естественно нестись, обгоняя ветер.

— Но я же не чистокровная лошадь, Ричард, — проговорила Кейт с внезапной грустью. — Мой отец был капитаном шхуны, мать — швеей. — Она вскинула голову. — Но я горжусь ими. Отец был смелым и честным человеком и ни от кого не зависел, мама — доброй и трудолюбивой. Но я все равно не твоего поля ягода.

Он нежно поцеловал ей руку.

— Разве для меня это когда-либо имело значение? Я не хочу видеть тебя другой, разве что…

— Ага! Так, значит, во мне есть нечто такое, чего ты не одобряешь?

Он сдержался, чтобы не засмеяться, когда она напустила на себя оскорбленный вид, и серьезно ответил:

— Ты знаешь, что я не одобряю твоего участия в наших ночных экспедициях. Одеваться в мужскую одежду сейчас, когда выросла, и общаться с этим неотесанным народом…

Кейт подобралась, вскинула голову и воскликнула:

— Вот как! Ты все-таки хотел бы подрезать мне крылья. Думаешь, я смогу жить без риска? Разве в моих жилах нет отцовской крови? Какие приключения могут ждать женщину в нашей уединенной деревушке? Вот будь я мужчиной!..

Ее плечи поникли. Она протянула вперед руки, и огонь камина осветил ее маленькие кисти с изящными пальчиками.

— Но я не мужчина, — пробормотала она.

Ричард молча наблюдал за этим всплеском темперамента. Но настроение Кейт уже опять изменилось с той быстротой, которой он не переставал удивляться, и она с улыбкой пожала плечами:

— Так что мне придется довольствоваться тем, чем наделил меня Бог. А что касается нашего промысла… я брошу его, когда придет время, а не тогда, когда ты прикажешь мне это сделать.

И она метнула на него вызывающий взгляд.

— Очень хорошо, — мягко произнес Ричард. — Раз мне тебя все равно не отговорить, мы можем обсудить, где нам прятать товар теперь, когда нельзя пользоваться пещерой сэра Чарльза.

— Пока нельзя, — добавила она. — У сэра Чарльза нет сыновей. Может быть, замок так и останется пустым, или его купит кто-нибудь из соседей.