Погоня за сказкой
Шрифт:
– Вы еще не знаете, что у него на букву «Х», – услышала я веселый голос капитана Лоета. – Впрочем, вы даже не догадаетесь, что этот орган можно так назвать. Доброе утро, дамочка.
Я повернула голову и узрела самого говорившего. Капитан сидел на большой бочке, подтянув колено к груди. Его нездоровый глаз сегодня скрывала повязка. На теле Лоета была надета лишь белая рубашка с распахнутым воротом, несмотря на прохладный ветер. Мужчина явно получал удовольствие от происходящего. Так как мне некуда было себя деть, я направилась к пирату.
– Самель, а как
– Завяжи свой грязный язык на узел, Кузнечик, – заорал на него великан. – Здесь дама!
– А что сразу Кузнечик?! – возмутился матрос. – Ты говоришь, я записываю.
– Да что ты там можешь записать, выблевышь? – кок страшно навис над мужчиной. Затем неожиданно замер и принюхался.
– Да не жрал я твою колбасу! – заорал в ответ Кузнечик. – Даже не видел ее.
– Ты и с закрытыми глазами мог сожрать. Залил, небось, зенки? – не отставал Самель.
– Капитан! – матрос возмущенно посмотрел на Лоета.
– Самель, отвали, – лениво произнес тот, и кок вернулся на свое место.
– Вы их защищаете, а колбасы нет. Чем я мадам накормлю? – пробубнил великан. – Худая вон какая, кожа, да кости. И в чем душа держится? Придурки, душа – это «Д»!
– Вы положительно влияете на Самеля, – отметил Лоет. – До вашего появления на «Д» у него было дерь...
– Не надо, прошу вас, – взмолилась я.
– И то правда, – кивнул капитан и одним гибким движением слез с бочки. – На сегодня достаточно. Самель, принеси завтрак в мою каюту.
– Так жрали же уже, – возмутился кок.
– Прошу прощения, мадам Литин, – сказал Лоет и направился к великану.
Я с интересом смотрела, как капитан положил руку на плечо Самелю, хотя смотрелось это больше, что он повис на Самеле, что-то тихо и отрывисто говоря ему. Кок сник и послушно поплелся за Лоетом, отпустившим его. А Кузнечик злорадно ухмыльнулся:
– Нарвался Мясник.
Я болезненно поморщилась и самостоятельно ушла в каюту капитана. Ее расположение я прекрасно знала. Здесь и осталась в ожидании господина Лоета. Явился капитан не менее, чем через четверть часа. Он был невозмутим, впрочем, как и за все то время, что я имела сомнительную честь знать его. Следом за капитаном шел кок. Он нес на подносе завтрак. Ухо Самеля было подозрительно красным и сильно оттопыривалось, а под глазом наливался синяк.
Капитан убрал со стола карту, и кок сноровисто накрыл его скатертью, умудрившись не уронить ни поднос, ни его содержимое. Затем расставил блюда, пробубнил:
– Приятного аппетита, мадам Литин. Приятного аппетита, капитан Лоет. Чай скоро будет подан, – и покинул каюту.
Моему возмущению не было предела. Я постаралась сдержать себя в руках. Расправила салфетку, накрыла ею колени и принялась за завтрак, холодно пожелав приятного аппетита капитану. Он кивнул в ответ и открыл крышку со своего блюда. Я последовала его примеру и удивленно взглянула на овсянку.
– Каша? – спросила я об очевидном.
– А вы ожидали что-то другое? Здесь нет кухарки, которая будет готовить любимые
Я поджала губы, уговаривая себя не реагировать на нелюбезный тон этого мужчины. В конце концов, он в моей жизни явление временное. Овсянки я не ела с детства, но неожиданно она мне понравилась, и я с удовольствием поглощала простенькое творение кока. Но, когда отложила ложку, промокнула рот салфеткой, и подняла взгляд на капитана Лоета, я нахмурилась. Он пристально смотрел на меня. Заметив мой взгляд, мужчина поставил локти на стол и опустил подбородок на переплетенные пальцы.
– Ну? – спросил он, и я недоуменно приподняла брови. – Говорите, – требовательно произнес мужчина.
– Что я должна вам сказать? – сухо поинтересовалась я.
– То, что вас угнетает, – усмехнулся пират. – Я же вижу, что вы недовольны. Овсянку съели с аппетитом, значит, не грубый завтрак вызвал ваше возмущение. Не люблю недоговоренностей, выскажитесь. Можете даже с бранью. Я, конечно, покраснею и, может быть, упаду в обморок, но выживу, обещаю.
Я повертела в руках салфетку и откинула ее на стол.
– Вы ударили Самеля, – с негодованием сказала я. – Он не сделал ничего такого, за что стоило бы его ударить.
– А я так и знал, – с удовлетворением произнес капитан Лоет и откинулся на спинку своего кресла, закидывая руки за голову. – Значит так, дамочка. Самель позволил себе оспорить мое указание, недопустимо. То, что говорю я, выполняется сразу, либо следует наказание за неисполнительность.
– Но он всего лишь…
– Нахамил, – закончил пират. – Знаете, мадам Адалаис…
– Мадам Литин, – холодно напомнила я.
– Плевать, – опять отмахнулся капитан, и я почувствовала, как мое лицо вспыхнуло от гнева. – Так вот, дамочка, с моими мальчишками иначе нельзя.
– О, да, они же ваши дети, – язвительно воскликнула я. – Порка – лучший способ воспитания детей, не правда ли?
– Моих – да, – невозмутимо кивнул Лоет. – Либо я заставлю их себя уважать и бояться, либо однажды окажусь со вспоротым брюхом. Или, сидя в лодке без весел и провианта, буду тоскливым взглядом провожать собственный бриг, скрывающийся за горизонтом. Это не пансион благовоспитанных девиц. Это братство, и мой кок, которого вы так жалеете, умеет виртуозно не только варить овсянку, но и выпускать кишки. Помните, где вы оказались. И, надеюсь, на этом наше непонимание будет окончено. Ну и последнее, – он фривольно подмигнул мне. – Наш договор, вы ведь помните его?
– Вот поэтому я и оставила свои мысли при себе, – ответила я. – Но вы вынудили меня высказать то, что мне не понравилось.
– Зато теперь мы все выяснили, – капитан Лоет приподнялся и ловко перехватил мою руку. Он склонился, коснулся ее губами, глядя мне в глаза, и произнес неожиданным завораживающим голосом. – Ведь так, Ада?
– Мадам Литин! – воскликнула я, отнимая руку и в смятении вновь комкая салфетку.
– У всех свои недостатки, – пожал плечами мерзавец и покинул каюту, весело ухмыляясь.