Погоня за тенью

Горынский Игорь

– Теперь вы понимаете, почему я звал именно вас, – сказал Сато. – Вы единственные в управлении, кто умеет определять ликвитов на глаз. Должно быть, когда вас обучал этому агент Гембу, вы думали: как мне это пригодится? Как видите, жизнь полна сюрпризов…

– Сомневаюсь, что нам это очень поможет, – заметила Моран. – Как мы вообще найдем ликвита, если он, чёрт возьми, ликвит?

– Это же элементарно, Моран. – Сато нахмурился с укоризной, но вышло комично. – Если ликвит в образе Спотти Стива убивает Спотти Стива и сносит ему башку так, что никто не может сказать, что это Спотти Стив – что это

значит?

– Значит, он хочет похитить его личность, – отозвался Асайю. – А оригинал пусть не путается под ногами. Они и в те времена так делали. К тому же, он потрогал жертву за руку, так?

– Считал ДНК, – сказала Моран, продолжая мысль коллеги. – Внешности ему мало – он хочет быть неотличимым. Это игра вдолгую.

– Стало быть, ищем Спотти Стива, – заключил Олссон.

– Именно, – сказал Сато. – Есть только одна проблема.

– И заключается она в том, что это чёртов ликвит, – закончила Моран.

– И это тоже, – ответил Сато, – но я о другом. Мы понятия не имеем, чего ему надо.

– Он явно планирует что-то крупное, – сказал Асайю. – Хотел бы просто пожить на славу – превратился бы в какого-нибудь агравитового магната.

– Точно подмечено, – похвалил Сато. – И всё же: что именно он будет делать?

– Убивать, разумеется, – подал голос Ульф. – И не раз, иначе не стал бы убирать настоящего Спотти. Подозреваю, что долго ждать новостей нам не придётся.

– Значит, будем мониторить события, – подвёл черту Сато. – Будьте начеку – как только Спотти… то есть ликвит зашевелится, я сообщу. Я уже приказал докладывать о любых подозрительных смертях на Эскаане.

– Только на Эскаане? – скептически спросила Моран. – Он ведь может слинять куда угодно.

– Может, – согласился Сато. – Но вы сами знаете, Спотти в основном работал здесь. В других мирах полно своих головорезов экстра-класса. Ульф и Линкольн правы: если он забрал жизнь Крушевски, он будет вести её сам. В любом случае, время покажет. Пока – все свободны, и спасибо что пришли!

У себя в кабинете Ульф долго не мог осознать увиденное. Ликвит! Сто пятьдесят лет миры Лиги не знали паранойи, которую вызывало одно их существование. И вот – они вернулись. Один точно – но почём знать, не стоят ли за его спиной другие?

И что им нужно? Кого бы ни собирался убить ликвит, он свалит это на Спотти – но почему на него? Явно не чтобы подставить киллера – тот в любом случае уже мёртв. Быть может, чтобы на кого-то повесить заказ? Настоящий Спотти теперь не сможет опровергнуть такое обвинение. А услугами Крушевски пользуются очень, очень серьёзные люди. Значит, стоит ждать сенсации.

И до самого вечера одна мысль не давала покоя Ульфу, вертясь где-то на краю сознания и долго не желая формироваться в чёткую гипотезу.

Ликвит явно всё продумал до мелочей, что бы он там ни планировал. Кроме одного: он начал свою операцию прямо перед камерой. Скрытой – но, прямо скажем, не так уж тщательно скрытой, чтобы её не приметил намётанный глаз профессионала. Либо это та случайная оплошность, которая губит каждого гениального убийцу…

…либо он решил поиграть с внутренней разведкой. И сразу обозначил ставки. Я – ликвит. Поймай меня, если сможешь.

Вызов

нравился Ульфу – но не избавлял от мурашек.

Глава 2

Звонок от Сато разбудил Ульфа перед рассветом. Игра началась, догадался Ульф, и первые же слова директора подтвердили его догадку. Хотя не такого дебюта он ждал от соперника.

– В Пуларе нынче вечером убита… кхм… жрица любви, – бодро проговорил Сато, будто не спал уже давно. – Почерк Спотти. Выезжай срочно, пока копы там всё не испортили.

И отключился, прежде чем Ульф успел ответить.

Почерк Спотти, значит, думал Ульф, впрыскивая в рот кисловатую пену для чистки зубов с запахом тамбийского лайма. Срочность срочностью, а не почистить зубы – это уж слишком, тем более, что процедура занимала секунд десять. Почерк Спотти. Почерк Спотти – сворачивать жертве шею. Когда жертва не способна отбиться. Здесь явно тот случай. Только мало ли таких убийств происходит каждый день на планете населением в одиннадцать миллиардов человек? Тем более, что Пулар – чёрт знает где относительно Эскавиля.

Умом Ульф понимал: проверить стоит, а в нём говорит лишь нежелание вставать в пять утра. Впрочем, он уже был на ногах и одет – так к чему сожаления о недосмотренных снах?

Всё равно сны с каждым днём становились всё менее приятными.

Ульф сразу вывел глайдер на большую высоту и включил форсаж. Путь теперь должен был занять не больше часа. Палата бухтела про тревожные новости: бунты на Менадии, напряженную ситуацию в системе Тренто, про банкротство корпорации «Окари» и воцарившийся за этим хаос на Окари-прайм, про исчезновение лайнера «Махаон» – не иначе, сбой гипердрайва, – про Гран-При Кальми, где победившего гонщика со скандалом дисквалифицировали из всего чемпионата, не то за технодопинг, не то за неспортивное поведение…

Мысли Ульфа, однако, занимали события вчерашнего дня. Недоумение вызывал уже сам факт смерти Спотти Стива. Киллер, разумеется, никогда не регистрировал свой технический статус, но в спецслужбах знали: он боевой аугмент класса альфа. Человек, напичканный оружейными имплантами с головы до пят. При должной сноровке такой может дать жару даже лучшим агентам разведки, каковых – максимум сотня на всю Лигу. Ни обычные гангстеры Эскаана, ни офицеры полиции, ни солдаты регулярной армии не выстояли бы и минуты против такого противника.

Но вот и на него нашлась рыба покрупнее.

Ульф летел на восток, и в лобовое стекло били лучи солнца. Он затемнил стекла – автопилот справится и на сверхзвуковой скорости, а пейзаж до самого Пулара будет довольно скучным. Четырёхъярусные заросли бетона, ещё более обшарпанные и однообразные, чем в Эскавиле.

То ли дело – Пулар.

На краю живописного озёра, окруженного лесистыми горами, раскинулся город из приземистых, утончённых зданий. Ни одного завода, ни одной офисной высотки или слоистого жилого комплекса. Жизнь в этом краю стоила бешеных денег – но на Эскаане хватало людей, способных себе её позволить. Вся богема и бомонд, все отставные политики и военные, все, чьи заводы чадили в атмосферу столичного мира, дышали чистым воздухом Пулара.