Поговорим о демографии
Шрифт:
Это слова американского писателя, которого Ленин называл «социалистом чувства», — Элтона Синклера.
Конечно, у контроля над рождаемостью есть и влиятельные противники. Один из самых «авторитетных» (полагающий, что имеет власть над сотнями миллионов душ) — папа римский. К нему в 1965 году обратились 83 лауреата Нобелевской премии, советуя отменить наконец запрет на использование контрацептивов, противозачаточных средств. Павел VI отверг греховные наущения.
В энциклике, специально посвященной
Это вызвало протест во всем мире. Позицию советской общественности выразил Герой Социалистического Труда Г. Сперанский, действительный член АМН СССР: «Я, старый детский врач, — писал профессор Г. Сперанский, — уверен, что люди вправе и обязаны разумно планировать свою семью».
Когда бесконечные войны, эпидемии уносили миллионы жизней, единственным средством выжить была для рода людского максимально высокая рождаемость, поясняет советский ученый. Вопрос о ее регулировании, когда она едва-едва перекрывала смертность, был бы просто праздным. Ныне ситуация изменилась, и проблема такого контроля со всей остротой стала перед развивающимися странами.
«Сколько бог пошлет». Таков обычный ответ молодой мексиканки на вопрос о том, сколько детей она хотела бы иметь. Не только в Мексике, но, пожалуй, чуть ли не везде в «третьем мире» большие семьи освящены традицией.
«Будь матерью восьми сыновей!» — так исстари наставляют невесту в Индии. Здесь, как видно, заключено некое плановое начало, даже цифра приводится конкретная. Но что за этим скрывается? Сыновья нужны, дабы предать умершего отца кремации, помочь ему получше устроиться в потустороннем мире. Ясно, что чем их больше, тем меньше риск, что никого из них не останется к тому времени в живых.
Отжившие обычаи, религиозные предрассудки мешают ограничению стихийный, неоправданной многодетности, хотя правительства многих развивающихся стран тратят на эти цели немалые средства.
Разумеется, контроль над рождаемостью не имеет ничего общего с прямым вмешательством в самые интимные сферы человеческих отношений, с надзором за супружескими намерениями, за родительскими планами, оставляя их целиком на усмотрение семейного совета. Вместе с тем вполне уместно косвенное воздействие. Скажем, распространение демографических и медицинских знаний. А законодательство?
Сами индийские ученые подсчитали: если в Индии повысить брачный возраст до 19–20 лет, одно это дало бы ощутимый эффект: рождаемость сократилась бы чуть ли не на треть. «Холодный расчет»? Но ведь там — да и во многих других странах Азии, Африки, Латинской Америки — не редкость малолетние матери, которые к тому же вскоре становятся многодетными, хотя их организм еще не вполне созрел для этого. И вот повышенная смертность — и младенческая, и женская…
Бесспорно, для того чтобы добиться успеха в искусственном ограничении рождаемости, нужны благоприятные предпосылки. Особое значение придается культурному уровню народов. Энгельс писал, что лишь благодаря просвещению масс станет возможным «моральное ограничение инстинкта размножения». Понятно, почему так трудно осуществлять контроль над рождаемостью в «третьем мире».
На Земле свыше миллиарда неграмотных. Полтора миллиарда никогда не были в кино и живут без электричества. 800 миллионов не знают, что такое зубная щетка, 700 миллионов ни разу не смогли побывать на приеме у врача, 600 миллионов не имеют прививок от инфекций. Почти два миллиарда лишены возможности пользоваться водопроводом…
С ликвидацией безграмотности, повышением образовательного уровня, ростом общей культуры
Огромна роль социальных и экономических факторов. Казалось бы, какое отношение имеет электрификация к рождаемости? Между тем Джавахарлал Неру как-то заметил, что появление электрической лампочки в деревне «значительно увеличивает время, в которое крестьяне могут работать, развлекаться или заниматься какими-нибудь другими делами, и это обстоятельство, возможно, косвенно, но оказывает влияние даже на семейное планирование»
Будучи убеждены в первостепенной значимости экономического, социального, культурного прогресса, советские специалисты не отвергают и дополнительные рычаги воздействия, которые объединяются понятием «демографическая политика». Это, например, увеличение или уменьшение налогов на бездетность или многодетность, введение пособий для тех или иных семей и так далее. Свою роль играет и агитация, пропаганда, борьба с негодными, отжившими обычаями, с религиозными предрассудками, многое другое.
В свое время всеобщий интерес демографов привлекло «японское чудо». Менее чем за 15 лет (с 1947 по 1961 год) в Стране восходящего солнца рождаемость снизилась более чем вдвое. Темпы для Азии удивительные, беспрецедентные. Как же их объяснить? Только ли ростом культуры, развитием индустрии, вовлечением женщин в производство? Конечно, и то, и другое, и третье не могло не оказать своего влияния. Но все это не настолько быстро сказывается, чтобы ответ был исчерпывающим.
Очевидно, огромное значение имела демографическая политика. В чем же она заключалась? В 1947 году было дозволено изготовлять контрацептивы, и предприниматели тут же наводнили ими рынок, а средства информации — рекламой. Год спустя в Японии сняли вето на аборты, мало того, сделали их бесплатными. Развернулась агитация за семейное планирование, пропаганда медицинских и демографических знаний. Вот, собственно, и все «вмешательство извне».
Еще пример. 50-е годы в США ознаменовались «беби бумом». Пошла мода на многодетность, а уж трое-четверо ребятишек у супружеской четы считались обычным делом, без них было как-то «неприлично», «неловко перед людьми». Рождаемость оказалась необычайной для развитой страны. Но вскоре, в 60-е годы, снова убавилась, притом весьма заметно. Почему? Действовал, вероятно, целый комплекс факторов. Но неспроста среди них называют прежде всего демографическую политику. На сей раз она обошлась без специального законодательства. Зато тратились десятки миллионов долларов ежегодно на кампании против неоправданной «моды», на распространение демографических и медицинских знаний, на разработку более эффективных предупредительных средств. И «беби бум» схлынул.
— Итак, всюду говорят и заботятся об искусственном сокращении рождаемости, а у нас почему-то наоборот — о ее повышении. Мы что, исключение из общего правила?
— Нисколько. В ее росте заинтересованы очень многие страны, прежде всего развитые. А в сокращении — преимущественно развивающиеся.
— Каковы же возможности демографической политики в наших условиях?
— Одно из верных ее средств — распространение знаний, демографических и медицинских. Этот посев не может не дать всходов, ведь почва для него особенно благодатна: грамотность, образованность, сознательность нашего общества. Особенно важно демографическое просвещение, которое несколько поотстало от медицинского. Вот, например, рождаемость. Разве не мешает ее росту недостаточно четкое представление о причинах ее падения?