Пограничье
Шрифт:
— Увольнительная, — по странному стечению обстоятельств этим начальником был двоюродный брат покойного. И теперь эфор Исидор Таг хмурился и старался не смотреть на то, что осталось от офицера Нонноеля Тага. Он заговорил отрывисто, глотая остатки слов и тяжело дыша:
— Он только вчера вечером прибыл. Хотел попасть на праздник, но не получилось. Наши семейный праздник устроили. Нанни редко приезжает… приезжал.
Не выдержал и все-таки расплакался, спрятав лицо в изгибе своего локтя. Пауль тактично молчал, а эфор, по-детски всхлипывая, продолжал говорить:
— Он же просто самый младший из нас…
— Отчего же не пойму? Пойму. И наши детские разногласия, в самом деле, не помешают мне…
— Это ты! — закричала женщина, которая, неизвестно как прорвавшись сквозь выставленное оцепление, вылетела из кустов. — Ты его убил!
Она протянула дрожащую руку в сторону Эро и обвела всех присутствующих безумным взглядом.
— Чего вы ждете? Хватайте его! Он же смеется над нами. Стоит тут с важным видом, а моего мальчика больше нет, — только после этих слов до Пауля дошло, что женщина была матерью Нанни Тага.
Боги! Как горе уродует! Он ни за что не узнал бы ее сам, потому что она вся словно уменьшилась, сжалась и потускнела. От первой красавицы Зачарованного леса осталась лишь бледная тень.
— Мерзкий выродок! — закричала она и, растопырив пальцы в явном желании выцарапать Паулю глаза, бросилась на молодого человека. — Ошибка природы! Полукровка!
Эфор Таг бросил на столичное начальство, которое так некстати решило навестить свою родню, перепуганный взгляд и бросился успокаивать свою тетушку. Он и двое его помощников. И все равно они смогли совладать с обезумевшей женщиной только после того, как одному из них удалось разжать сцепленные судорогой ярости зубы эльфийки и влить ей в горло несколько изумрудных капель.
Павлик решил, что самым правильным будет сделать вид, что он не слышал всех нелицеприятных слов о своем происхождении и не догадался, какое именно «успокоительное» заботливый племянник дал госпоже Таг. Не до наркотиков сейчас, пусть они с этим сами тут разбираются. Эро брезгливо отвернулся от мгновенно впавшей в транс женщины, а Исидор поспешил объяснить:
— Ее больше ничто не успокаивает. Третий раз за утро даем. И все равно…
— Что будешь делать, если привыкнет?
— Сейчас меня больше волнует вопрос ее выживания, — искренне признался эфор и снова несдержанно всхлипнул, а потом решительно тряхнул головой и произнес уже совершенно другим, более решительным и деловым тоном:
— Так. По делу. Собаки след не взяли, хотя это странно, они…
— Собаки обучались искать оборотней? — Павлик отошел подальше от трупа, поняв, что здесь уже ничего нового не найти, пусть с телом разбираются специалисты.
— Откуда в Зачарованном лесу оборотни? — опешил Исидор.
— Обучались или нет?
— Нет, конечно. Мы не думали, что это может пригодиться…
— Плохо. Надо найти тех, которые обучались… Хотя уже поздно будет. Думаю, поздно уже сейчас. И след окончательно утерян, — недовольно дернул плечом и поспешил к эфорату, борясь со странным ощущением, что, несмотря на видимое различие общей картины, преступником виделось все то же существо, которое побывало на маленьком хуторе, в Призрачном замке и в трех других местах, оставив за собой отвратительный кровавый след.
Четыре из перечисленных
— Что будешь делать? — спросил Таг, поравнявшись с Эро.
— Доложу в столицу, дождусь результатов экспертизы… Химикам вашим хоть можно доверять, или тут тоже, как с собаками, не думали, что пригодится?
Павлик понимал, что напрасно злится и пытается сорвать злость на ни в чем не повинном Исидоре. Действительно, откуда ему знать о том, что в Зачарованном лесу могут понадобиться собаки, обученные вынюхивать оборотней. Эро бы и сам в это не поверил ни за что в жизни, если бы не видел одного из них собственными глазами. Одну.
Проклятье! Как же все не вовремя, как же… И ведь пришлось оставить Соню в доме у родителей… Мама клялась не доставать ее, не трогать и близко даже к ней не подходить. Обиженным, между прочим, голосом клялась, словно у нее были причины обижаться. Но у Павлика с недавних времен возникли оправданные сомнения в непогрешимости собственной матери.
Брак этот дурацкий!
Нервным движением почесал левое плечо, боясь, что не выступившая до сих пор брачная татуировка все-таки проявится. И что он тогда скажет своей глупой рыжей волчице? Как станет объяснять ей то, что произошло?
— Хорошие у нас химики, — проворчал Таг, вырывая Павлика из его неуместных размышлений, — не хуже столичных.
Эро смущенно посмотрел на эльфа. Тот был старше его лет на пятнадцать, но по должностной лестнице стоял значительно ниже. Было заметно, что это изрядно злит гордеца, но он борется с собой. Ради чего? Чтобы быстрее расследовать смерть кузена? Или есть какие-то другие скрытые мотивы? И что вообще происходит в Зачарованном лесу, если даже Аугуста Нель корчила из себя неизвестно что и всем своим видом показывала, что не может говорить с ним, с ее «любимым маленьким Павликанчиком» так, как ей того хочется.
— Ты извини меня, Ис, — Пауль виновато посмотрел на эфора, — у меня просто дома… неприятности, вот я и срываюсь. Понимаю, что это не оправдание. Но все равно, извини.
Исидор Таг взял многозначительную паузу, а потом, словно преодолевая какой-то внутренний барьер, произнес:
— Жениться тебе надо. И все твои домашние неприятности пропадут в один миг, — задумчиво поднял глаза к небу и уточнил:
— Не. Не пропадут, но зато несколько поменяют тональность… — а потом вдруг без перехода спросил совершенно о другом:
— Слушай, а кто тебе сережки делал? Знатный мастер. Изумруд?
— Почему изумруд? Рубин… — рука привычно метнулась к правому уху, проверяя, на месте ли две миниатюрные рубиновые юлы, с которыми он не расставался с того дня, как получил их в подарок.
Сначала он просто носил серьги во внутреннем кармане жилета, а потом однажды они поменяли форму, превратившись из тонких женских висюлек, в маленькие мужские гвоздики.
— Приняли тебя за хозяина, — сообщила Юлка, когда он рассказал ей об этой метаморфозе.