Пограничная река. (Тетралогия)
Шрифт:
— Коренных?
— Вот же блин, ты уж извини — что-то я загрузил тебя теорией.
— Да нет, мне нравится. Интересно, когда человек, с убогим корытом перемывающий песок, подводит под свое занятие столь мощную теоретическую базу. Я вот на практике, распаивая блоки для древних ЭВМ, так, как ты, загнуть не смог бы.
— Ну спасибо, ты мне тоже нравишься.
— Да не за что. Так что там про коренные месторождения?
— Ладно. Смотри, берем алмаз. Химически это простой углерод, как тот же графит, но кристаллическая структура у него иная — кубическая сингония, в отличие от гексагональной графитовой. Такая формируется лишь в условиях дикого
— Да уж… знай раньше о таком, по выходным копал бы шахту лопатой… И как тогда алмазы наверх попадают?
— Не перебивай. Попадали просто, при извержениях древних вулканов. Причем вулканов не простых, извергали они глубинную лаву. В наше время таких нет, уцелели остатки древних вулканических аппаратов. Подводящие каналы этих вулканов принято называть трубкой взрыва. Еще, бывает, говорят «кимберлитовая трубка» или «лампроитовая». Карьеры на этих месторождениях выглядят серьезно — ямы глубиной побольше километра. Зрелище еще то…
— Олег, а зачем вам вообще эти алмазы? У местных они высоко ценятся?
— Понятия не имею, ценятся или нет — нам они самим нужны.
— Зачем? Вам что, бриллиантов не хватает для полного счастья?
— Дурак ты, Андрей. Вроде бы электронщик, а такую ерунду несешь. Слыхал небось про полупроводниковые алмазы?
— Ну слыхал.
— Вот! Заменить их нечем. Технический алмаз вообще незаменим. Без него даже проволоку протянуть проблема — ведь нужен алмазный фильер. Вот затем и ищем — для инструментов. Так вот, о коренных месторождениях. Древние трубки взрыва разрушаются эрозией. Порода разлагается, вымывается, а вот алмаз и не думает при этом погибать — попадает в ручьи и реки неповрежденным. Это очень стойкий минерал — твердый и химически инертный. В итоге образуются россыпные месторождения. Проследив геологическими методами россыпь, можно добраться и до коренного — запасы коренного обычно гораздо выше. Вот на Урале такой номер не прошел — маленькую россыпь отработали, а трубку не нашли. Так и не знают, откуда они там появились.
— Сглупил я с бриллиантами… И как у тебя успехи? Находил алмазы?
— Нет. Но я ведь здесь недавно, пару лет всего. У меня еще все впереди. Не факт, что вообще найду — на Земле месторождения алмазов очень редки, известны лишь в нескольких регионах. Да и не в них счастье, нам бы нефть сейчас отыскать — это гораздо нужнее.
— Нет совсем?
— На востоке вроде бы у болот видели ручьи с радужной пленкой. Но я это еще не проверял. Да и далековато от нас, трудно будет работать. Мало того что добыть надо, так попробуй еще довези. Станок буровой тоже сделать придется: если залежь глубокая, без бурения наладить добычу будет проблемно. Да и при поисках он незаменим.
За разговором Олег не бездельничал, домывал уже третью пробу. Андрей, наблюдая, как он ловко доводит шлих, попросил:
— Слушай, а можно мне попробовать?
— Что? Золотой лихорадкой заболел? — усмехнулся Олег.
— Вроде того. Сразу вспомнились томики Джека Лондона. А вдруг вопреки твоим умным словам мне, ротозею неопытному, попадется огромный самородок?
— Запросто, новичкам везет… как и дуракам… Вот наклони лоток. Правильно. Теперь буторкой нагребай в него породу. Глубоко не черпай, поверху бери.
— На дне.
— Вот и здесь так же. Главное, в спешке не смыть осажденный шлих. Да и довести его до чистоты ты не сможешь — я сам добью. Хотя золото смыть не так-то просто, очень тяжелый металл, но для начала руку набить на этом деле надо. А это еще что такое?!
Андрей, выгребая из лотка крупные камни, поначалу подумал, что и впрямь нашел самородок. Треугольный, тускло поблескивающий камешек вес имел явно аномальный.
Подкинув его в ладони, Андрей скривился:
— Не золото это, слабовато блестит.
— Дай-ка сюда! Не блестит ему… Да я раз самородок грамм на двадцать намыл, и был он вообще почти черный — пленкой окислов покрыт.
Бегло изучив находку, Олег покачал головой:
— Нет, это не золото. Но все же ты меня озадачил — не могу понять, что это такое.
— Похоже на пакет молочный, со времен детства такой помню. Еще при Советском Союзе продавались.
— Я тоже такие помню. По-научному подобная форма называется тетраэдр. Вот только это не кристалл… Похоже на бронзовый тетраэдр, по высоте сантиметра четыре. И глянь, на грани символ какой-то проступает — на кельтский крест похоже.
— Вижу. Выходит, искусственная штучка.
— Запросто. Мы при промывке золота чего только ни находили: монеты, подковы, гвозди кованые, свинцовые пули для пращи, наконечники стрел, пластины от доспехов. Вся эта археология тяжелая, вот и попадается нам. На Земле у старателей такая же ерунда: при съемке металла с промприбора [27] иной раз сотни монет и пуль поднимают.
— Может, тут еще много таких пирамидок бронзовых? — предположил Андрей. — И интересно, для чего она вообще?
27
Промприбор — "промывочный прибор". Комплекс механизмов, предназначенных для извлечения из песков полезного компонента.
— Не знаю, я не археолог. Однажды, еще на Земле, мне попалась висюлька непонятная, думал, что это украшение. А когда показал археологам знакомым, те объяснили, что это от прялки деталь какая-то. С тех пор о подобном не сужу. Может, это гирька простая — перец, допустим, такими взвешивали. Но надо бы место запомнить, для будущих археологов.
— Можно, я себе оставлю? Вроде талисмана — моя находка из первого промытого своими руками лотка.
— Да оставляй, конечно, мне эта «гирька» точно не нужна. А насчет лотка ты загнул, даже камни не все скинул.
— Так я домою сейчас, отвлекся на эту пирамидку. Мне, кстати, понравилось песок мыть. Может, в старатели меня порекомендуешь?
— Ясно. Так вот чего ты за лоток хватаешься… Без работы боишься остаться? У нас не останешься. У нас ее больше, чем рабочих рук. Нет тебе дороги в старатели, забудь.
— Почему?
— По кочану. Ты электронщик, вот электроникой и будешь заниматься. Все уже без тебя решили.
— Да какая тут электроника…
— Как это какая?! Ты рацию видел нашу?