Пограничная застава
Шрифт:
В кабинет вошел Мессинг.
— Что за шум? Докладывайте.
Внимательно выслушав мой рассказ о знакомстве с Косым, Мессинг заметил:
— Про академию — лишнее. Вдруг проверят? Нельзя допускать таких оплошностей. Учтите на дальнейшее. Выходите с Косым на встречи, но только постарайтесь отказаться от разных кружев и пудры, которые он предложит, а требуйте детскую одежду. Если договоритесь — можете отправлять в детдом имени Урицкого.
Покачиваясь
Через пару часов «покупатель» вернулся, вручил финские деньги — сумму, достаточную для того, чтобы рассчитаться с Косым.
Однажды к условленному месту встреч вместо Косого пришел хорошо одетый господин. По тому, как он держался, было видно, что этот тип не из контрабандистов.
Сначала разговор вертелся о выручке от сбытых товаров, но по всему было видно, что это не главная цель его визита. Так оно и оказалось. Голосом, не допускающим возражений, он сказал:
— Нам кажется, что вы достаточно зарекомендовали себя, и теперь лавочку пора закрывать. Чем вы будете заниматься в дальнейшем, мы сообщим дополнительно.
С поспешностью, соответствующей моменту, я проговорил:
— Господин! Я не знаю, как вас величать и кто вы такой, но прошу выслушать меня. (Начиная эту беседу, я вспомнил наставления Мессинга — проситься за границу.) Не имея понятия о моих будущих заданиях, я представляю, что они, несомненно, связаны с большим риском, и поэтому убедительно прошу вас избавить меня от этого, а лучше помочь бежать в Финляндию. Мне кажется, что еще немного — и я засыплюсь. А стать арестантом — перспектива не из приятных. Помогите мне покинуть эту неспокойную должность. Честное слово, у вас я буду работать еще лучше, чем здесь, на границе.
— Этот вопрос рассмотрим в ближайшее время. Думаю, мы разрешим вам вернуться в родные края. Но к чему спешить? По нашим сведениям, а они достаточно проверены, вам ничего не угрожает. У начальства вы на хорошем счету. Службу несете отлично. Это — главное. А за риск, о котором вы говорите, — а он не больше того, чем вы рисковали до сих пор, — будем платить особо. Чтобы подготовить вам материальную базу для возвращения в Финляндию, деньги за ваши услуги будем вносить на ваш банковский счет в Выборге. Не вешайте голову, молодой человек. — И он фамильярно похлопал меня по плечу. — Не так страшен черт, как его малюют! Еще немного, и вы хорошо заживете на земле великой Суоми…
Мессинг с удовлетворением
— Все идет как надо. Могу сообщить: «трест» договорился с финскими властями о том, что «окно» для контрабанды и нужд финской стороны закрывается. Пока через «окно» будут идти только письма. Потом будем принимать нужных нам людей.
…Финские власти по-джентльменски соблюдали соглашение с «трестом». Но однажды неожиданно вызвали меня на место встреч. Там меня ждали два офицера. Один из них, извинившись за причиненное беспокойство, вежливо сказал:
— Не могли бы вы узнать о судьбе одного нашего соотечественника, очевидно задержанного вашими пограничниками? — Они назвали мне фамилию, приметы.
Я пообещал:
— Постараюсь, что в моих силах. Финны поблагодарили за внимание и ушли.
Казалось, что стоило мне позвонить Мессингу, и исчерпывающие данные о разыскиваемом финне были бы получены. Но я отлично знал, что и на своей территории вести игру надо по всем правилам, дабы не быть уличенным в двойной игре вражескими соглядатаями.
Прежде чем выехать в Ленинград, побывал в комендатуре, пограничном отряде и только после этого прибыл в город и доложил Мессингу о задании финской контрразведки. Нечего и говорить, что она получила через меня нужную ей справку, хорошо отредактированную Мессингом.
Каждый день приносил мне, коменданту «окна», доказательства, что я хорошо играю свою роль. Казалось, что погрешности не допускаются. Наши пограничники и мои «друзья» за кордоном не подозревают о моей двойной игре. Но я ошибся.
Мой большой друг комендант участка Александр Кольцов, знавший об особом задании, попросил зайти к нему.
— Что случилось? — спросил я его.
— Пока ничего не случилось, — спокойно ответил Кольцов. — Но новость неприятная. Мой помощник Бомов тебя подозревает. Ему не нравятся твои частые отлучки в Ленинград, и что ему особенно непонятно — почему ты, мой подчиненный, не ставишь меня в известность об отлучках. Я его сомнения, кажется, рассеял. Сказал, что ты лечишься у зубного врача и отъезды согласованы со мной. Но на дальнейшее учти. Будь осторожен. Каждый свой шаг рассчитай, каждое слово продумывай.
Я и сам знал, что не просто обмануть бдительность советских пограничников.
Сколько приходилось проявлять изобретательности! Сколько потов сходило с меня, пока я три, а то и пять часов тратил на поездку до станции Парголово или Песчановка (в зависимости от степени важности гостя) и находился там до тех пор, пока не ликвидировал следы перехода через границу!
Опасность разоблачения подстерегала на каждом шагу. Но особенно она усилилась с прибытием на «окно» некой Шульц-Стесинской пли, точнее, Марии Захарченко. Эта неуравновешенная авантюристка была образцом коварства и вероломства. От нее можно было ожидать подвоха на каждом шагу.