Пограничники
Шрифт:
Фашисты свирепели. Подбрасывали все новые и новые резервы. В район Пярну из Курляндии была срочно переброшена 291-я пехотная дивизия; в район Вильянди немецко-фашистское командование выдвинуло из резерва 254-ю пехотную дивизию; во второй половине июля в Эстонию гитлеровцы перебросили последний резерв группы армий «Север». Но, несмотря на эти меры, гитлеровцы еще более месяца не могли сломить сопротивление защитников Таллина. Военно-морская база Краснознаменного Балтийского флота жила и сражалась. И только получив приказ Ставки, 28 августа, взяв на борт защитников столицы Эстонии, флот вышел к островам Найсаар
Уже снялись с якорей корабли первого и второго конвоев, вытянулись в линию первые суда отряда главных сил во главе с крейсером «Киров», уже готовился к движению отряд прикрытия, и в это время Яков Резниченко получил команду: совместно с буксирами и катерами снять с полуостровов Виимси и Пальяссаар бойцов, прикрывавших отходы своих частей и не успевших прорваться к пристани и погрузиться на транспорты. Двести пятьдесят человек, прижатых фашистами к берегу, отбивали вражеские атаки и ждали помощи.
С полуострова Виимси подтянутая противником полевая артиллерия открыла огонь по отряду прикрытия, стоявшему у острова Аэгна. Получил попадание лидер «Минск».
«На нас повернут артиллеристы, как только пойдем к берегу. Спасти может только маневрирование», — подумал Резниченко и подал команду:
— По местам стоять, с якоря сниматься!
Снаряды начали ложиться то справа, то слева. Один разорвался совсем рядом, и катер будто встряхнуло, а часть поднятого снарядом фонтана обрушилась на борт и надстройки корабля.
— Что ж наши-то молчат?! — недовольно проговорил рулевой. — Вдарили бы!
Будто услышали эти негромкие слова на «Минске», на эсминцах и сторожевых кораблях: из всех калибров ударили по вражеским батареям. Началась артиллерийская дуэль. Но часть фашистских орудий все же продолжала обстреливать буксиры и катера, направлявшиеся к берегу снять красноармейцев.
Резниченко вел корабль то самым полным, то стопорил ход, менял курс, чтобы не пристрелялся враг. Так поступали и другие суда. А ближе к берегу открыли огонь «морские охотники» и буксиры из своих орудий и пулеметов. Заставили врага притихнуть.
Сняли всех красноармейцев и без потерь перевезли на транспорты и вновь заняли свое место в боевых порядках.
Горячим был и тот вечер, и особенно наступившая вслед за ним ночь. На всю жизнь запомнились они Якову Терентьевичу. Запомнились те смешанные чувства боли, бессильного гнева и желание что-то предпринять такое, чтобы изменить положение, закрыть собой, своим телом гибнувшие от авиационных налетов транспорты, защитить подрывающиеся на минах спасательные суда, транспорты и боевые корабли. Но никто из подчиненных не подозревал о смятении в душе командира. Он уверенно руководил спасением людей с тонущих кораблей.
Остался он самим собой даже в, казалось, безвыходный момент. Застопорил ход корабль возле нескольких красноармейцев, которые держались на воде, ухватившись за один спасательный круг. Начали поднимать на борт. Вот уже один поднялся по штормтрапу, второй, третий, и в это время услышали все крик матроса:
— Мина!
Она уже совсем близко. Корабль дрейфует на нее. Вот-вот ударится плавающая мина о борт корабля и…
— Оттолкните ее. По кранцам вниз кто-нибудь, — негромко сказал Резниченко, и его спокойный
Спустились по кранцам за борт два матроса, оттолкнули мину, а комендоры расстреляли ее. Когда совсем потемнело, повисли по бортам матросы живыми кранцами, чтобы и людей лучше на воде видеть, и мины своевременно отталкивать.
Почти полторы тысячи красноармейцев и краснофлотцев спасли в тот вечер и в ту ночь корабли дивизиона Резниченко. Сами же поход закончили без потерь.
…Кронштадт. Якорная площадь. Суровый строй моряков и слова с трибуны. Тоже суровые, от которых мурашки пробегают по спине и закипает ненавистью душа морская. Как хотелось и ему, Якову Терентьевичу, вместе с ними, молодыми краснофлотцами, идти в бой, бить фашистов, гнать их от стен Ленинграда. Но ему приказано лишь высадить десант в район Петергофа, а затем доставлять туда боеприпасы. Тоже боевая задача. И он, Яков Терентьевич, постарается выполнить ее с честью.
Почти через тридцать лет после той героической октябрьской ночи Маршал Советского Союза Г. К. Жуков (Яков Терентьевич уже не прочтет тех строк) напишет в своих посвященных советскому солдату «Воспоминаниях и размышлениях»:
«В район Петергофа в тыл вражеских войск был высажен морской десантный отряд с целью содействия приморской группе в проведении операции. Моряки действовали не только смело, но и предельно дерзко.
Каким-то образом противник обнаружил подход десанта и встретил его огнем еще на воде. Моряков не смутил огонь противника. Они выбросились на берег, и немцы, естественно, побежали. К тому времени они уже были хорошо знакомы с тем, что такое „шварце тодт“ („черная смерть“), так они называли морскую пехоту».
Немецкая пехота начала поспешно отступать, но артиллеристы (их позиции десантники еще не достали) вели непрерывный огонь по десантным судам. Фонтаны бугрились то справа, то слева, как и тогда, при подходе к полуострову Виимси. «Морской охотник», подчиняясь командам Резниченко, маневрировал, немного отдаляясь от берега, а комендоры продолжали вести дуэль с артиллерией противника.
Поступила команда возвращаться в Кронштадт, в форт Рошаль, где дислоцировался дивизион. Полный вперед, чтобы поскорей выйти из опасной зоны, тем более что бой десанта, как казалось Якову Резниченко, развивался успешно. Корабль уже начал набирать скорость, через несколько минут он будет в безопасности, и в это время Резниченко увидел, что снаряд попал в концевой катер.
— Право на борт! — скомандовал Резниченко. — Приготовить буксир!
Привычно, как это не раз приходилось делать, когда задерживали суда-нарушители и высаживали на них досмотровую группу, ошвартовал Резниченко корабль к потерявшему ход и начавшему крениться катеру. Вначале Резниченко собирался взять катер на буксир и вывести его подальше в море, а там уже перенести к себе на борт раненых, потому что здесь перегружать опасно: два неподвижных корабля — хорошая мишень, и фашисты, если не уйти подальше, могут пристреляться и потопить. Но когда «морской охотник» подошел к катеру, и Резниченко увидел раненых, нуждающихся в помощи, увидел, что катер едва-едва держится на воде и может затонуть раньше того, как выйдут они в безопасный район, решил: «Эвакуировать будем сейчас».